Стража здесь начинает роптать на то, что ей не выплачивают деньги; я сказала по совету короля, чтобы для выплаты долгов мсье Мольену выделили 500 000 франков.

Мне думается, что принцессы и короли серьезно подумывают о том, чтобы уехать куда-нибудь отсюда.

…Король Жозеф сказал мне, что они полностью пообтешись, что ты, уезжая, сказал, что выделишь в мое распоряжение два миллиона и что он просит меня выдать каждому из них по сто тысяч экю, что будет равно девятистам тысячам франков. Ты должен отдать распоряжение, что следует сделать с казной и куда ее поместить; я опасаюсь, как бы она не привлекла казаков.

Шартр взят, англичане уже появились в Сенте, в Туре уже никто не чувствует себя в безопасности. По этой причине я решилась остаться в Блуа. Куда ехать? Наше положение ужасно, но твое еще ужасней, оно разрывает мне сердце.

Твой сын целует тебя; он здоров и счастлив; бедное дитя, он ни о чем не догадывается, так он счастлив!

…Целую тебя и нежно люблю.

Твоя верная подруга Луиза.

Блуа, 7 апреля».

В тот самый день Наполеону пришлось сообщить императрице, что ему уготована ссылка. Он сделал это, всеми силами стараясь представить дело в как можно в менее мрачном свете.

Заметьте, что он в самом письме ничего не говорит про ссылку, а намекает на «царствование на острове Эльба»…

«Друг мой. Я получил твое письмо от 7 апреля. И с удовольствием узнал из него, что твое здоровье лучше, нежели могло бы быть в связи со всеми этими переживаниями, которые тебе приходится испытывать. Было подписано перемирие, и за тобой будет послан адъютант российского императора, которому поручено сопровождать тебя сюда. Но я послал сказать тебе, чтобы ты остановилась в Орлеане, как раз тогда, когда сам я был готов уехать. Я теперь жду, пока Коленкур уладит дела с союзниками. Россия хочет, чтобы я вступил в царствование на острове Эльба и чтобы я постоянно там проживал, а ты получила бы во владение Тоскану для твоего сына, что дало бы тебе возможность быть рядом со мной до тех пор, пока тебе это не надоест, и проживать в прекрасном краю, благоприятном для твоего здоровья. Но Шварценберг возражает против этого от имени твоего отца. Кажется, что твой отец является самым яростным нашим врагом. Поэтому я не знаю, к какому решению они придут. Мне горько за то, что я теперь могу только предложить тебе сей несчастный удел. Если мадам Монтескью пожелает закончить воспитание короля, то воля ее, но она не должна идти на слишком большие жертвы. Я полагаю, что мадам Мегриньи следует вернуться в Париж. Не знаю, что намерена будет сделать герцогиня, но все же думаю, что она пожелает вначале сопровождать тебя. Следует выдать 1 000 000 королю Жозефу, столько же королю Жерому, столько же королю Луи, столько же Мадам, столько же принцессам Полине и Элизе, что составит 6 000 000. Составь для этого декрет, и пусть принцессы уезжают в Марсель и Ниццу через Лимож, чтобы развязать тебе руки. Твои советники и министры могут возвращаться в Париж. Возьми с собой в карету 1 000 000 золотом. Столько же положи в карету короля. Составь мне план сокращения своей свиты, оставь только тех, кто пожелает остаться и кто тебе будет необходим. Тебе хватит двух дам, так будет легче перемещаться. С тобой поедут Богарнэ и Альдобрандини. Заплати вперед всем и скажи, что они могут пробыть с тобой до 14 июля. Мы будем перемещаться в каретах из конюшни и на лошадях для верховой езды.

До свидания, моя бедная Люсиль. Мне тебя жаль. Напиши отцу и попроси для себя Тоскану, поскольку я хочу только на остров Эльбу.

Прощай, дружок. Поцелуй за меня моего сына.

8 апреля».

Полковнику Гальбуа, которому было поручено доставить это письмо, было наказано сообщить на словах Марии-Луизе о том, что император отрекся от трона. Услышав эту новость, императрица упала в обморок…

9 апреля Мария-Луиза, полагавшая еще, что она свободна, покинула Блуа в надежде на то, что ей удастся достичь Фонтенбло, где она смогла бы «разделить печаль императора».

По пути на ее конвой напали казаки. Едва живая от страха, она добралась до Орлеана, где флигель-адъютант русского царя граф Шувалов объявил ей о том, что она не сможет увидеться с Наполеоном раньше, чем встретится со своим отцом. На самом же деле царь решил, что супруги никогда больше не должны встречаться…

Из Орлеана, позабыв про свои страхи, Мария-Луиза написала императору вот такое нежное письмо:

«Мой милый друг. Я получила твои письма. Мне больно видеть твои невзгоды; все, чего я хочу, это утешить тебя, доказать тебе, как сильно я тебя люблю. Уверена, что смогу повлиять на своего отца; я только что написала ему для того, чтобы попросить его позволить мне увидеться с ним, и решила, что до этого момента я с тобой не поеду.

Обнимаю тебя и всем сердцем люблю.

Твоя верная подруга Луиза.

Орлеан, 10 апреля, утром».

Узнав о том, что Мария-Луиза едет на встречу с отцом, Наполеон задрожал. А вдруг, несмотря на столь ярко проявляемую любовь, она пожелает вернуться в свою семью?

Убитый мыслью о потере жены – а ведь он только что потерял империю, – он постарался вот таким удивительным письмом нарисовать Марии-Луизе счастливое будущее на острове Эльба:

«Милый друг. Твое письмо я получил. Все твои печали заключены в моем сердце, они – единственные, которые я не могу вынести. Постарайся же перебороть превратности судьбы. Сегодня вечером я пришлю тебе условия соглашения, которое было принято. Мне отдают остров Эльбу, а тебе и твоему сыну: Парму, Плезанс и Гуастеллу. Что составляет 400 000 душ и ЗМ миллиона дохода. Ты будешь по крайней мере иметь прекрасный дом и красивый край, когда пребывание моего сына на острове Эльба утомит тебя или же я наскучу тебе, что может случиться, когда я стану стариком, а ты будешь еще молода.

Меттерних находится в Париже. Не знаю, где теперь твой отец. Надо сделать так, чтобы ты смогла увидеться с ним по пути. Если не сможешь получить Тоскану и с тобой все уже решено, попроси у него княжества Лукес, Масса, Карраре и анклавы с тем расчетом, чтобы твое княжество имело выход к морю.

Я отправляю Фуле для того, чтобы привести в порядок экипажи. Я выеду сразу же, как все будет закончено в Бриаре, где ты присоединишься ко мне, а оттуда мы сядем на корабль в Специя…

Здоровье мое в порядке, мужества мне не занимать, особенно если ты согласна разделить со мной мое несчастье и думаешь, что будешь еще со мной счастливой. До свидания, друг мой, я думаю о тебе и разделяю твои невзгоды. Всецело твой

Нап.

Фонтенбло, 11 апреля, девять часов утра».

Мария-Луиза даже мысли не допускала о том, чтобы покинуть своего дорогого мужа.

11 апреля, когда ее покинули Мадам Мать и кардинал Феш, спешившие найти убежище в Риме, она написала вот такое нежное письмо: