* * *

Запись кончилась. Маи почувствовала, что ее сейчас вырвет, и бросилась в ванную... Она хотела остановить кассету на середине, но не смогла противостоять непостижимой силе, которая исходила от образов, мелькающих на экране, и досмотрела до самого конца. Вернее, ее заставили досмотреть. Ей насильно показали эту запись. Как ни старалась, она так и не смогла заставить себя нажать на кнопку «stop».

Маи бил озноб. На лбу выступили капельки пота. Она чувствовала, как содержимое желудка неумолимо подступает к горлу. То, что она испытывала, нельзя было назвать страхом – скорее это было отвращение. Маи казалось, что какое-то инородное тело проникло в нее и затаилось где-то глубоко внутри. Нужно было избавиться от него. Во что бы то ни стало. Маи засунула два пальца в рот. Ее вырвало, но совсем чуть-чуть. В горле защипало. Маи закашлялась, на глазах у нее выступили слезы. Бессмысленно оглядевшись вокруг, она рухнула на колени. Ей начало казаться, что она разваливается, распадается на куски... Но вот сознание покинуло ее и унеслось куда-то далеко-далеко.

Прождав лишние пятнадцать минут, Андо забеспокоился. Достал ежедневник и на всякий случай еще раз проверил запись, сделанную напротив сегодняшней даты: «Пятница, 9 ноября – в шесть часов на станции Шибуя (западный выход), у памятника Моаи».

Он ничего не перепутал. Все верно. Они с Маи договорились встретиться, чтобы вместе поужинать, именно в это время и именно здесь.

Андо еще немного покрутился в толпе возле станции. Он несколько раз подходил к девушкам, издали казавшимся ему похожими на Маи, но каждый раз выяснялось, что это не она.

Прошло еще пятнадцать минут. Андо ждал уже целых полчаса. В какой-то момент он подумал, что Маи, возможно, забыла об их договоренности, и решил ей позвонить. Он зашел в телефонную будку и набрал ее номер. Шесть звонков, семь... В прошлый раз у них шел разговор про квартиры. «У меня крохотная комната, – между прочим сказала тогда Маи, – даже меньше, чем пять татами».

Десятый звонок. Значит, ее нет дома. Андо опустил трубку. Наверное, Маи просто не рассчитала время, мало ли что могло случиться по дороге. «Она с минуты на минуту здесь появится» – с этой мыслью он повесил трубку на рычаг.

Андо ждал, то и дело поглядывая на часы. Маи опаздывала почти на целый час. «Еще немного подожду, – подумал Андо, – и пойду домой. Если на целый час опаздывает, то, наверное, уже не придет». Он так давно не назначал свидания девушке, что толком и не помнил, сколько нужно ждать. Впрочем, с ним еще ни разу не случалось такого, чтобы девушка пообещала прийти и не пришла. Когда он ухаживал за своей будущей женой, несколько раз бывало, что опаздывал он сам, но никогда наоборот – во всем, что касалось времени, его жена была очень педантичной.

Андо ненадолго погрузился в воспоминания о романтических переживаниях юности, и когда снова взглянул на часы, то было уже семь. Напрасно потерянное время. Целый час. И все же... Он никак не мог заставить себя уйти. Все еще надеялся на то, что Маи вот-вот появится где-нибудь неподалеку. «Еще пять минут, и все» – в который раз сказал он сам себе. Он целую неделю ждал этого свидания, и ему было очень непросто смириться с тем, что встреча с Маи не состоится.

Он простоял у станции час и тридцать три минуты. Но девушка так и не появилась.

* * *

Андо зашел в гостиницу и прямиком направился к регистрационной стойке, чтобы узнать у администратора, в каком зале проходят проводы Фунакоши. Того самого Фунакоши, который получил по наследству от отца клинику и уволился из университетской больницы. На прошлой неделе Андо отказался от участия в проводах, но так как свидание с Маи не состоялось, то он подумал, почему бы не сходить, не взглянуть в последний раз на теперь уже бывшего сослуживца. Сначала он собирался поехать домой, но на фоне шумной, веселой толпы, захлестнувшей вечернюю Шибую, мысль о вечере в собственной пустой квартире тяготила его. Он чувствовал себя заброшенным и одиноким. «Раз так, пойду тогда повеселюсь с друзьями, надо же хоть как-то утешиться». С этой мыслью он и направился на проводы Фунакоши. К тому моменту, как Андо вошел в зал, официальная часть вечера уже подошла к концу, и теперь все присутствующие, разбившись на небольшие группы, неспешно двинулись в сторону бара, где должна была проходить вторая, неформальная часть проводов – с обильной выпивкой и закуской.

Мияшта первым заметил Андо и с улыбкой пошел к нему навстречу.

– Ты откуда здесь взялся? У тебя же вроде как свидание сегодня? – С этими словами он похлопал Андо по плечу.

– Свидание – до свидания. Она не пришла, – нарочито бодрым голосом сказал Андо.

– Обидно, конечно... Знаешь что, иди-ка сюда, – с этими словами Мияшта схватил Андо за рукав и потащил в сторону двери. Было похоже на то, что он взволнован, и отнюдь не любовными неудачами друга, а чем-то более серьезным.

– Ты чего? – удивленно спросил Андо. Только Мияшта открыл рот, чтобы ответить, как мимо них величаво проплыл профессор Ясукава из второго хирургического отделения. Наклонившись к Андо, Мияшта скороговоркой зашептал ему на ухо:

– Слушай, ты ведь пока не уходишь?

– Да я только пришел.

– Ну вот и ладно. Тогда позже поговорим. Я бы хотел кое-что с тобой обсудить, – он подмигнул Андо и поспешил вслед за профессором. Догнав Ясукаву, Мияшта поблагодарил его за участие в банкете, рассказал какую-то шутку и сам же засмеялся, отчего его толстое лицо забавно сморщилось.

Андо всегда поражало это умение Мияшты располагать к себе людей, а уж профессоров в особенности. Будь на месте толстяка кто-нибудь другой, его бы уже давным-давно поставили на место. Но Мияште прощалось все.

Прислонившись к стене, Андо ждал, пока Мияшта закончит разговор с профессором. Некоторые из проходивших мимо сослуживцев, заметив стоящего у двери Андо, кивали ему в знак приветствия, но ни один из них не подошел и не заговорил с ним.

С тех пор как летом прошлого года утонул его сын, Андо растерял почти всех своих друзей. Он не винил тех, кто отвернулся от него. Андо отлично знал, что сам во всем виноват. Первые месяцы после трагедии друзья не отходили от него ни на шаг, пытались хоть как-то его поддержать, предлагали помощь. Но Андо был настолько убит горем, что даже не мог толком разговаривать с окружающими. Он начал сторониться людей и ходил все время с потерянным видом, глядя на всех тоскливыми глазами. Бесконечные призывы «не вешать нос» и «держаться молодцом» казались ему чуть ли не издевкой. Как он мог держаться молодцом, потеряв сына?

Один за другим друзья покидали его. И в какой-то момент Андо обнаружил, что единственный, кто остался с ним, – это Мияшта. Не обращая внимания на кислую физиономию друга, Мияшта продолжал шутить. Совершенно непонятно, как ему это удавалось. Он умел находить смешное в абсолютно несмешных и даже трагических вещах. Рядом с Мияштой Андо удавалось иногда хоть ненадолго забыть о своем горе.