«появились дикого вида канджуты[26], кричавшие и целившиеся него из мушкетов». Шпион не двигался, «ожидая, что в любой момент мимо ушей начнут свистеть пули и камни». Вскоре два человека вышли из ворот, смерили его взглядами и вернулись в крепость. Вскоре ворота вновь распахнулись, и Янгхазбенд в сопровождении гуркхов въехал верхом в крепость. Пока его глаза привыкали к темноте, появился мужчина и дернул коня за узду. Испуганное животное шарахнулось, чуть не выбросив Янгхазбенда из седла. Гуркхи вскинули ружья, готовые защищать своего командира, но британец сохранял хладнокровие. Он как ни в чем не бывало спешился, словно прибыл в конюшню, и шимшальцы расхохотались. Янгхазбенд правильно догадался, что его проверяли – не испугается ли. Он прошел проверку.

Грабители пригласили гостя сесть, предложили чай и опиум и стали хвастаться мушкетами, стрелявшими самодельными пулями – гранатовыми кристаллами, которые добывались на склонах окрестных гор. Когда речь зашла о нападениях на караваны, шимшальцы сказали, что не уполномочены вести переговоры на эту тему и что нужно говорить с их нанимателем, миром Сафдаром Али. Они согласились проводить британца в Балтит, ко двору правителя.

Янгхазбенд поднялся на перевал Шимшал, чтобы нанести его на карту, и продолжил разведку. По пути он встретил главного конкурента, представителя России Бронислава Громбчевского. Они были противниками в политической дуэли, известной как Большая игра, но считали себя джентльменами, поэтому вместе выпили водки и бренди, поспорили об имперской политике и посплетничали о правителе Хунзы, о котором Громбчевский был наслышан.

Янгхазбенд узнал, что мир Сафдар Али утверждает, будто является потомком Александра Македонского и распутной феи[27]. Сафдар унаследовал трон, сбросив с утеса одного брата, обезглавив второго, четвертовав третьего, отравив мать и задушив отца, который ранее погубил собственного родителя, подарив ему зараженную оспой одежду. «Можно сказать, отцеубийство и братоубийство являются наследственными пороками правящих семей Хунзы», – однажды заметил британский историк Эдвард Найт. Сафдар, «чья жестокость не могла быть оправдана ничем», получал прорицания, как поступать в личных и государственных делах, от барабана, по которому стучали невидимые руки и бой которых слышал только он. Янгхазбенд наверняка ломал голову над тем, как вести переговоры с таким человеком.

Когда британец прибыл в Хунзу ко двору, он застегнул на все пуговицы свой алый драгунский мундир и в сопровождении гуркхов широким шагом вошел в церемониальный шатер мира. Трон монарха напоминал деревянный шезлонг, а когда Янгхазбенд поискал взглядом, куда сесть, мир знаком показал ему встать на колени в пыль. Британец не стал разговаривать до тех пор, пока ему не принесли стул. В ходе переговоров Сафдар Али предложил компромисс. Он объяснил, что налеты на караваны – законный источник дохода, а прекратить их можно только в случае, если Британия откупится.

Но Янгхазбенд, покачиваясь на стуле, ответил, что «королева не привыкла платить шантажистам». Он решил сменить тактику и прибегнуть к запугиванию, приказав гуркхам выстрелить по камню, расположенному на другой стороне ущелья. Все пули попали в цель. Но Сафдар сказал, что по камням стрелять неинтересно, и предложил гуркхам выстрелить в крестьянина, бредущего по тропе. Те отказались. Считая это проявлением слабости, мир запросил еще больше денег и «немного мыла для жен».

Тогда Янгхазбенд прекратил переговоры. Позднее он написал, что мир «был ничтожеством, недостойным править таким прекрасным народом, как хунзакуты». Он рекомендовал руководству брать Хунзу силой, и в 1891 году тысяча солдат под командованием полковника Алджернона Дюранда вторглись в регион.

Пока полковник с отрядом подходил к границам королевства, мир бомбардировал своего врага депешами с угрозами. Сафдар Али обещал оборонять Хунзу золотыми пулями, заявлял, что один осажденный форт «дороже завязок на пижамах наших жен», угрожал, что Дюранду отрубят голову и подадут ему, миру, на подносе. Дюранд продолжал продвигаться на север и в конце концов захватил форт в Нилте и осадил Балтит.

Когда войска ворвались в крепость Сафдара Али, в помещениях никого не оказалось. При обыске вместо экзотических наложниц были обнаружены «искусственные цветы, ножницы… зубной порошок, коробки с румянами, горшочки с помадой и другой косметикой». Сафдар бежал вместе с женами и детьми в Синьцзян. По приказу Дюранда солдаты скинули деревянный трон с крепостной стены, назначили новым правителем сводного брата Сафдара и разместили в долине гарнизон.

Новый мир – Мухаммад Назим-хан – выполнял взятые на себя обязательства перед британцами и держал перевал Шимшал под контролем. Шимшальцы снова начали пасти стада, а королевство Хунза стало хорошим местом для отдыха. Известный писатель 1930-х годов Джеймс Хилтон создал свою страну Шангри-Ла по образу этого региона. Псевдоученые утверждают, что хунзакуты, питаясь абрикосами, живут до ста шестидесяти лет; журнал Life назвал королевство «Счастливой землей», утопией, «где правитель сеет золотую пыль вместе с первыми в году семенами проса, где свекрови и тещи проводят вместе с молодыми медовый месяц, чтобы научить их искусству брака». При разделе Британской Индии мир так стремился сохранить стабильность, что отказался принять сторону Индии или Пакистана. Он попросил США о присоединении. В итоге регион перешел под контроль Пакистана и сначала назывался Северными территориями, частью Кашмира, а теперь входит в Гилгит-Балтистан, и управляют им избираемые политики.

* * *

Следующее иностранное «вторжение» в регион – дело рук альпинистов. В 1953 году австрийское посольство отправило миру телеграмму с просьбой предоставить высотных носильщиков для экспедиции на Нанга-Парбат и обещанием платить каждому по двадцать рупий (шесть долларов) в месяц.

Претенденты, многие из который были из Шимшала, заполнили дурбар – площадь под фортом Балтит. Мир в черном шелковом халате, расшитом золотыми блестками, отказал слабым, а сильнейших отправил к экспедиционному врачу в город Гилгит. Доктор осмотрел грудную клетку, рот и зубы каждого носильщика, а затем «обнюхал нас, чтобы понять, не будет ли от нас сильно вонять на восхождении», – вспоминал Хаджи Бейг, один из высотных носильщиков, попавших в экспедицию.

Чутье во всех смыслах не подвело доктора. Первовосходитель на Нанга-Парбат Герман Буль едва смог вернуться с вершины с отмороженными ногами, и Хаджи с Амиром Мехди по очереди тащили его на своих спинах вниз. Буль был впечатлен их выносливостью и работоспособностью и всем рассказывал о пакистанских носильщиках, так что на следующий год итальянцы наняли этих же мужчин в экспедицию на К2. Благодаря этому появился, можно сказать, новый класс пакистанских альпинистов, известных как «тигры Хунзы», влияние которых выросло настолько, что они могли соперничать с миром.

Один из «тигров», Назир Сабир, положил конец 950-летнему правлению миров. Как-то, будучи еще ребенком, он шел в школу. Мальчику повстречался старец, давший ему кусок каменной соли. Старец наказал лизать соль один раз в день. Когда она закончится, напророчил старец, Назир