Чёрт бы её побрал… эту встречу… вместе с нарушительницей моего спокойствия! Не задержись я в тот вечер у одной из ненасытных подружек, с Мартой мы благополучно бы разминулись. И сейчас, мне не пришлось бы прятать взгляд, в котором наверняка давно пляшут огоньки любопытства.

Что её сюда привело, да ещё и в такой дождь? По лужице, натекшей у неё под ногами, становится ясно, Марта шла пешком, вымокла и замёрзла. К чему эти жертвы? Навязывание и прочее? Ведь рассчитывать на выбор Марты в пользу меня - пустая трата времени.

– Пустишь? – смотрит открыто, в самую глубь, выискивая там ту самую ниточку, за которую можно меня потянуть. Превратить в нечто безвольное, пускающее голодные слюни на отчётливо прорисовывающуюся фигуру под облегающей одеждой.

– Нет, – с трудом цежу категоричный отказ, не боясь обидеть, а скорее надеясь, что Марта прислушается ко мне и уйдёт. Раньше, чем совесть начнёт грызть за мою бесчувственность, с которой я прогоняю промокшего человека.

– Я не с пустыми руками, – крутанув бутылкой в воздухе, она медленно растягивает губы в улыбке. – А ты не слишком гостеприимен, мне срочно надо согреться.

– Марта, тебе чего-то не хватает с твоим мажором? Да?

– Видимо, да, раз я здесь, – её улыбка становится на два тона тусклее, однако, она без приглашения переступает порог, закрывает за собой дверь и скинув куртку, льнет всем телом. Делится куражом и плотским желанием, с которым смело ныряет под мою помятую футболку, проходясь пальчиками по животу, лениво скользя вверх, чтобы пересчитать ребра лёгким порханием. – Секса мне хватает.

Дыхание Марты согревает шею теплом, будоражит фантазию, пока тело насыщается прохладой, исходящей от неё. Но расслышав отголоски здравого смысла, я перехватываю её руку до того, как она успевает сменить направление и скользнуть к резинке спортивных штанов.

– Уходи, тебе нужно проспаться и не иметь привычки являться к парням под градусом.

– Я совсем чуть-чуть, для храбрости, – спешит оправдаться, но следовать совету не намеревается.

Отходит на несколько шагов, встав под слабый свет торшера, который теплым оттенком оттеняет её кожу, придавая какое-то приятное свечение.

Наблюдаю за ней, потому что сложно этого не делать. Марта двигается медленно, каждым плавным движением, словно ударом электрошокера лишая меня возможности пошевелиться, остановить безумие, в которое она методично меня втягивает. Соблазнительно тянет за шнуровку на своей кофте, расстегивая вырез, из которого теперь виднеется грудь, не прикрытая бельём.

Невольно задерживаю взгляд на сосках, похотливо оттопыривающих лёгкую ткань. И снова возвращаюсь к лицу, в чертах которого немое требование, а в голубых глазах кокетливый блеск.

Под кожей пульсирует волнение, а решительность Марты одновременно злит и возбуждает. В тишину беспрепятственно врывается звук металлических пуговиц, которые она расстегивает на ширинке своих брюк.

– Не отталкивай меня, пожалуйста, – сипло выдыхает, продолжая смотреть с мольбой и раздеваться в спешке, словно боясь растерять всю смелость.

Огонь, горящий сейчас во мне, превращает в золу все принципы, все убеждения, что я не должен пользоваться Мартой, несмотря ни на её уговоры, ни на своё жалящее возбуждение.

Растущее вожделение затмевает разум, вышибает из меня опаску, оставляя лишь желание коснуться налитой груди. Взять и не отдавать, никому и никогда.

Дёргаю почти раздетую Марту на себя, резким движением, приносящим мне боль в подреберье, но не охлаждающим пыл ни на секунду.

Это как неминуемое столкновение моей силы, сомневающейся в правильности действий и хрупкости Марты, шедшей напролом, стремящейся стать одним целым.

И близость сейчас обжигает, стирает грань дозволенного, эмоциональным откликом давая отмашку – заняться физикой, когда химия давно переполнила нас обоих.

Неприлично счастливая

Марта

Между нами, словно запущена система маятника, туда и обратно. То инициатива смело перехватывается мной, то решительно возвращается браздами правления в Лёшкины руки. Которые успевают и крепко держать меня, и неистово трогать, то вдавливаясь пальцами в кожу, то царапая хоть и коротко стриженными ногтями, но всё же ощутимо травмируя её.

Вскоре безрассудная дерзость его касаний расцветет небывалыми следами, и те будут напоминать о страсти, с которой Лёша жадно берёт предложенное мной тело. Но чувства сожаления о содеянном не возникает, совестливость бесстыдно задвинута, без малейшего варианта пробиться наружу.

От нежных, почти невесомых поцелуев не остаётся и следа, мы оба будто боимся потерять время, растратить его на медлительную прелюдию, неспешный трепет, давно переполнивший нас. Теперь мы целуемся страстно, всё больше прикусывая друг другу губы, соревнуясь или же просто ненасытно пробуя вкус запретных ласк. Наполняясь всем тем, чем с упорной бесполезностью боролись, идя против природы, которая до дикого исступления вспенивала кровь.

Ощущение моей полной открытости и беззащитности перед ним не смущает, а заводит сильней, пробуждает эмоции. Лёшин порыв жаром проходится, опаляя даже душу, которую я добровольно подвела к чему-то греховному. А дыхание путается в волосах, щекочет и чувственную мочку уха, и шею с бьющейся на ней венкой. Всё настолько сладостно, томительно, что я ярко представляю, каким будет продолжение.

Касание его одежды к моей нагой коже пускает по крови такую интимную, бесконечно возбуждающую вибрацию, что я больше не могу терпеть. Хочу снять с Лёши майку, беспрепятственно коснуться разгоряченного тела, поймать дрожь, которая наверняка давно уже гуляет под лёгкой тканью.

Лёша бережно опускает меня на диван, застланный скомканным бельём, сохранившим тепло его тела после сна. Припухшие от поцелуев губы поблескивают в полумраке, не уступая озорному блеску зелёных глаз Лёши, который неспешно рассматривает меня.

Частое, хриплое дыхание выдаёт его плотское желание обладать мной, трогать, целовать и ни на секунду не останавливаться, впрочем, как и мой собственный вид, говорит Лёше о том же. Он вдруг порывисто стягивает с себя футболку, следом штаны, обнажая невероятно красивое, рельефное тело.

Переводя дух, я тянусь к мужественной фигуре, которая частенько скрашивала мои бесцветные сны, привнося в них эстетическое наслаждение. А сейчас я могу наслаждаться им в открытую.

Лёшка принимает приглашение присоединиться ко мне и избавившись от нижнего белья, нависает надо мной. Мы соприкасаемся телами, вначале легко, не решаясь на что-то большее. Ведь сильное желание раствориться в нем, вдруг откатывает, уступая место неконтролируемой боязни, предчувствия боли. Я бы и рада, переключить своё внимание, чтобы успокоиться, но объект этого самого внимания твёрдо упирается в меня. Своей эрекцией и размерами наводя трепетные опасения.

Но когда Лёшка медленно, словно знакомясь прокладывает к груди дорожку из влажных поцелуев, я сдаюсь. Крепко зажмурившись, чувствую то мягкое попеременное касание губ к моим соскам, то игривое их покусывание. То нестерпимое удовольствие от того, как Лёшкины пальцы сдвигают оставшиеся на мне стринги, чтобы плавно, поступательно погрузиться в меня.