Однако жена Ларри была далеко, а Ларри жил в городе. Кроме того, театральный народ, как бы Агата ни обожала их, принадлежал к особой породе людей и кое-кто из весьма утонченных его представителей был настоящим мартовским котом в плане морали и сексуального поведения.

Она не думала, что Ларри попадает в эту категорию, однако не слишком удивилась бы, узнав, что ошибается.

– Ларри, – мягко проговорила Агата, – если вам будет спокойнее говорить с инспектором без меня…

– Нет. Нет! – Мужчина замотал головой. – Мне совершенно нечего скрывать. Я поужинал с друзьями в отеле «Савой» – могу дать список… а потом остаток вечера был один, у себя в номере.

– Именно там вы находились между одиннадцатью вечера и, скажем, двумя часами ночи?

– Да.

Инспектор ничего не сказал. Агата догадывалась, какие мысли бродят у следователя в голове: такое алиби по сути не было алиби. Незаметно выскользнуть из отеля в середине ночи (и вернуться обратно) было совсем не трудно.

Инспектор записал имена сотрапезников Ларри (компания состояла из шести людей, связанных с театром, считая самого Ларри) и поблагодарил актера за помощь.

Переволновавшийся Ларри протянул инспектору руку и, обменявшись рукопожатием, сказал:

– Я совершенно не хотел вас обидеть. Прошу прощения, если показался слишком настороженным. Вы просто застали меня врасплох.

– Ничего страшного… Да! Мистер Салливан!

Актер застыл на лестнице, подняв ногу. Агате он показался похожим на вспугнутого в лесу оленя. Бедняга.

– Вы не могли бы направить к нам мистера Морриса? Он дал понять, что к этому времени освободится.

– Безусловно. С удовольствием. До свидания, инспектор.

– Да свидания, мистер Салливан.

Берти Моррис, как всегда, был одет безупречно: темно-серый костюм прекрасно сочетался с более светлым серым галстуком и кремовой рубашкой. Красивые черты лысеющей круглой головы были серьезными, и голос звучал не менее серьезно.

– Я был бы рад помочь вам, инспектор, – сказал он, – но я почти не знаком с этой женщиной. Ужасная трагедия. Так грустно.

– Насколько я понял, мистер Моррис, – уточнил инспектор, – именно вы пригласили ее на прослушивание. Значит, вы должны были ее знать.

– Я и правда знал. – Обращаясь к Агате, Берти вежливо спросил: – Мне можно курить?

– Конечно.

Он достал золотой портсигар и, закуривая, сказал:

– Я видел мисс Уорд в «Годах для танцев». Она хорошо вела диалог.

– И она была хороша собой.

– Безусловно.

– Вы знаете, что она… танцевала в «Ветряной мельнице».

– Многие девушки вынуждены идти на такое, инспектор. Не мне вам рассказывать о суровой реальности Лондона. Это прискорбно. Я надеялся дать ей… шанс.

– Значит, личного знакомства у вас не было. Вы просто запомнили ее по той пьесе.

Берти выпустил дым так, чтобы не попасть на Агату. Она обратила внимание на то, что руки у него изящные, чуткие. Он надел несколько колец, одно с бриллиантом. Строгость военного времени одежды Берти не коснулась.

– Я был знаком с мисс Уорд – немного. Неофициально.

Агата посмотрела на инспектора и сказала:

– Берти, если вам будет проще говорить без меня…

– Нет. Мне нечего скрывать. – Его круглое лицо пересекла напряженная улыбка, похожая на разрез. – У меня репутация человека, который… скажем так… тесно общается с танцовщицами и актрисами. Она преувеличена, но не совсем не заслужена.

Инспектор Гриноу подался вперед:

– Каковы были ваши отношения с мисс Уорд?

– Я бы сказал, «отношения» – чересчур сильно сказано. На прошлой неделе я случайно столкнулся с мисс Уорд на Пикадилли. Мы вместе провели вечер. Ужинали. Танцевали. Я услышал рассказ о ее нынешнем положении. Она попросила меня иметь ее в виду, если в одной из постановок что-то подвернется.

– Когда именно на прошлой неделе?

– Кажется, в среду. Моя жена вела репетицию, а у меня закончился долгий день подготовки к премьере. И я решил провести вечер сам по себе.

– Ясно. И этот один… совместный вечер с мисс Уорд… был единственной ночью, которую вы с ней провели.

Берти сверкнул глазами:

– Я не сказал «провел с ней ночь». Мы ужинали и танцевали во время затемнения. Просто недолгая встреча двух друзей, которые давно не виделись.

– Значит, до этого вы были знакомы.

– Мимолетно. Симпатичная девушка в театральной среде. Наш мир тесен. Вроде как семья.

– Значит, вы не пошли к ней тем вечером.

– Конечно, нет!

Инспектор сделал кое-какие пометки, после чего спросил:

– А вчера вечером вы не общались с мисс Уорд?

– Нет. Мы с женой ужинали в нашем клубе «Будлз»: он очень близко от нашей квартиры на Парк-плейс. Мы провели тихий вечер вместе: оба совершенно вымотались на работе. Можете спросить у Айрин: она подтвердит.

Гриноу так и сделал.

Миссис Моррис – измученная, без макияжа, но все равно красивая, хоть и строгой красотой, со сбившимися коротко стриженными темными волосами – сидела перед ними в белой блузке и темных брюках, словно только что ехала верхом и упала с лошади.

– У меня всего десять минут, инспектор, – объявила она властным контральто. Пусть она и выглядела усталой, но оставалась воплощением самообладания. – У нас сейчас антракт.

«Убийства случаются ежедневно, – сказала сама себе Агата, – а вот премьеры – штука редкая».

– Мы можем поговорить коротко, – пообещал инспектор. – На данном этапе.

Айрин вздохнула:

– Я не хочу быть бесчувственной. Однако я эту женщину не знала. И видела всего один раз – вчера, когда она прослушивалась и показала себя весьма пристойно.

– Она получила роль?

– Да. Но ее еще не уведомили.

– Кто этим занимается?

– Джанет позвонила бы. Секретарь моего мужа.

– Кстати о вашем муже, миссис Моррис… или вы предпочитаете обращение «мисс Хелье»?

– Миссис Моррис годится. У меня актерский псевдоним, точно так же как миссис Маллоуэн публикуется под… как это называется?.. под авторским именем. И кстати, о моем муже… продолжайте.

– Он сообщил нам, – сказал инспектор невыразительно, – что был знаком с мисс Уорд, немного.

– Да… Могу я одолжить сигарету?

– Конечно, – ответил инспектор.

Он достал пачку из кармана и дал закурить, используя спичку из коробки «Золотого льва».

– Почему, – задала риторический вопрос Айрин, – мы говорим «одолжить сигарету», хотя знаем, что едва ли вернем ее?