– Что вы здесь делаете?

Его гостья от неожиданности отступила назад, и ее нога оказалась рискованно близко к краю сиденья. Тристан в мгновение ока оказался рядом.

Отбросив трость, он, несмотря на боль, ступил на покалеченную ногу и подставил руки. Он поймал ее как раз вовремя. Она рухнула к нему на руки, неистово размахивая руками и ногами.

Она нечаянно ударила его локтем в подбородок. Он поморгал, прогоняя белые мушки, заплясавшие перед глазами, и крепко прижал ее к себе, чтобы она чего-нибудь не повредила. На какую-то долю секунды он покачнулся, пытаясь опереться на больную ногу, потому что она продолжала извиваться в его руках.

– Угомонись, дуреха!

Его резкий тон, видимо, дошел до ее сознания, потому что она затихла и только смотрела на него широко раскрытыми глазами. У нее очень красивые карие глаза, решил Тристан, не первый раз завороженный разлетом ее бровей. В ее чертах было что-то экзотическое. Ему нравились едва заметные морщинки которые расходились лучиками от уголков ее глаз, когда она смеялась. У него даже возникло желание попробовать чем-нибудь рассмешить ее.

Она с подозрением прищурилась.

– Почему вы улыбаетесь?

– Разве я улыбаюсь? – спросил он и, повернувшись на пятке здоровой ноги, уселся на стул, с которого она упала. Он пристроил ее у себя на колене. От нее пахло свежеразрезанным лимоном и чем-то еще... может быть, пирожным?

– Капитан Ллевант, теперь можете отпустить меня.

– Могу, – согласился он, не выпуская ее из рук. Она была стройненькая, но с округлостями во всех нужных местах. Ему очень нравилось ощущать ее в своих руках.

– Капитан Ллевант!

Он приподнял брови.

– Отпустите меня немедленно или...

Он ждал.

– Или...

За полсекунды ее возмущение сменилось раздражением.

– Поставьте меня на пол сию же минуту!

Он понимал, что следует сделать так, как она требует. Но ее было так приятно держать в руках, она согревала его колени, ее свежий запах щекотал ему ноздри, поэтому он просто не мог этого сделать. Не мог поставить ее на пол. Не мог даже ослабить свою хватку – ни за какие деньги, и ни за какие герцогства в мире.

– Я поставлю вас на пол, когда захочу, и ни секундой раньше.

Она даже рот раскрыла от удивления.

– Прошу прощения?

Тристан ничего не мог поделать с собой: было в этой миссис Тистлуэйт что-то непреодолимо привлекательное.

– Можете просить, сколько пожелаете, дорогая, я вам мешать не буду.

Она прищурилась.

– Капитан Ллевант, я не позволю вам обращаться с собой таким...

Тристан поцеловал ее. Он не имел намерения целовать ее, но почему-то это показалось ему единственным логически оправданным способом остановить ее болтовню. Он был готов к ее гневу. Однако оказался совсем не готов к собственной реакции на это инстинктивное простое прикосновение.

В тот самый миг, когда его губы накрыли ее рот, что-то изменилось. Вместо забавного влечения, которое он старался побороть, вспыхнуло множество огоньков. Он замер, глядя на нее, потому что увидел в ее затуманившемся взгляде такую же изумленную страсть.

Тристан не дал ей времени на размышление: он поцеловал ее снова, на этот раз крепче, поддерживая за спину и прижимая к себе.

Мгновение помедлив, она вся отдалась поцелую. Она обхватила его руками за шею, а ее губы раскрылись под его губами. Время остановилось. Дыхание Тристана смешалось с ее дыханием, их сердца бились в одном сумасшедшем ритме, а ее гортанные стоны побуждали его продолжать.

Тристан услышал, как где-то далеко в конце коридора скрипнула входная дверь. Где-то на задворках воспламененного похотью сознания возникла мысль, что после этого звука кто-то вскоре должен появиться в комнате. К сожалению, та часть сознания, которая могла бы трезво оценить последствия такого вторжения, была временно заблокирована. Поэтому Тристан не удивился, когда, коротко стукнув в дверь, в библиотеке появился Стивенс.

Гораздо больше его удивило то, что он и не подумал перестать целовать свою восхитительную соседку.

С другой стороны, Пруденс, очевидно, не заметила, как открылась дверь, потому что тихо охнула, услышав прозвучавшее в комнате восклицание Стивенса:

– Святые угодники!

– Боже милосердный! – Она сразу же попыталась вырваться из объятий Тристана, отчаянно ерзая в его руках, однако он не собирался ее отпускать. Ему хотелось, чтобы она оставалась на месте. Так сильно он уже давно ничего не хотел.

– Капитан Ллевант! – прошипела она, с трудом переводя дыхание.

Он заметил, что из пучка на ее затылке выбилась длинная прядь волос.

– Думаю, вам следует называть меня Тристаном.

– Ничего подобного я не сделаю.

– А я буду называть вас... – Он нахмурил лоб. – Я не знаю вашего имени!

– Ее зовут Пруденс, милорд, – пришел на выручку Стивенс.

Пруденс бросила сердитый взгляд на первого помощника, который покраснел, переминаясь с ноги на ногу от смущения, но продолжал улыбаться во весь рот.

– Прошу прощения, миссис, – сказал он, – но ваша служанка много болтает.

– А ваш хозяин ведет себя грубо. Отпустите меня, капитан!

Тристан понял, что у него нет выбора. Не мог же он вечно держать ее в объятиях.

– Как вам будет угодно, мадам, – сказал он и, вздохнув, поставил ее на ноги.

Как только он отпустил ее, она бросилась в самый дальний конец комнаты с такой скоростью, что зацепилась юбками за низенький столик и потащила его за собой.

Посмотрев на эту картину, Стивенс покраснел еще гуще, но улыбка его стала шире.

– Ну что ж, я не хотел прерывать вас, капитан... я хотел сказать, милорд.

Пруденс, покрасневшая почти так же сильно, как он3 наклонилась и отцепила подол юбки от края стола.

– Проклятый стол! – пробормотала она.

Удары сердца все еще отдавались в ее ушах, мешая ясно мыслить. Почему-то ей казалось, что она все ужасно запутала, только никак не могла сообразить, в чем тут дело.

– Я... я должна идти.

– Вздор, – спокойно сказал капитан, явно не испытывая ни малейшей неловкости от того, что его застали в такой... Пруденс не знала, как еще можно было бы назвать их объятия, кроме как «абсолютно неприличной ситуацией». – Миссис Тистлуэйт, у меня к вам имеется несколько вопросов. Вы только что пришли и сразу же бросились копаться в моих вещах. Скажите мне, пожалуйста, может быть, так принято вести себя в Лондоне? Дождаться, когда человек выйдет из комнаты, чтобы потом на свободе досматривать его личные вещи?