Орден иезуитов владел удобным домом, расположенным у подножия массивной башни Цезаря; здесь жили и предавались благочестивым размышлениям главным образом те члены братства, что служили духовниками у знатных придворных.

В прихожей молодая женщина и адвокат натолкнулись на смуглого, как испанец, священника, который показался Анжелике знакомым. Это был исповедник молодой королевы Марии-Терезии, которого она привезла из Бидассоа вместе с двумя карликами, главной камер-фрейлиной Молиной и фрейлиной Филиппой.

Дегре попросил семинариста, открывшего им дверь, известить его преподобие де Сансе о том, что пришел адвокат, намеренный говорить с ним о графе де Пейраке.

— Если ваш брат ничего не знает об этом деле, то иезуитам остается только закрыть свою лавочку, — заявил адвокат Анжелике, пока они ждали в тесной приемной. — Я часто думал, что, если бы я, паче чаяния, мог заняться реорганизацией работы полиции, то орден иезуитов послужил бы мне образцом.

Тем временем к ним быстрым шагом приблизился отец де Сансе. Он узнал Анжелику с первого взгляда.

— Дорогая сестра! — воскликнул Раймон.

И, подойдя к ней, он по-братски обнял Анжелику.

— Ах, Раймон! — прошептала она, ободренная таким теплым приемом.

Он знаком пригласил их садиться.

— Каково сейчас положение по этому прискорбному делу?

Ответил Дегре, так как Анжелика не могла собраться с мыслями от радости встречи с братом, от стольких волнений, выпавших на ее долю за последние трое суток, и от энергичного лечения, которому подверг ее мэтр Жорж.

Дегре деловым тоном немногословно обрисовал ситуацию. Граф де Пейрак в Бастилии по обвинению — тайному — в колдовстве. Ситуация осложняется тем, что он вызвал неудовольствие короля и навлек на себя подозрения весьма влиятельных персон.

— Знаю, знаю, — пробормотал иезуит.

Он не сообщил, кто так хорошо информировал его, но, бросив на Дегре испытующий взгляд, внезапно спросил:

— Каково ваше мнение, мэтр, о том, что нам следует предпринять для спасения моего несчастного зятя?

— Думаю, в данном случае лучшее — враг хорошего. Граф де Пейрак, несомненно, оказался жертвой дворцовых интриг, о которых не подозревает сам король, но за которыми стоит некое влиятельное лицо. Я не называю имен.

— И правильно поступаете, — обронил отец де Сансе, а перед глазами Анжелики мелькнуло изображение белки с ненавистного герба Фуке. «Чего я только не достигну»[20].

— Было бы пустым делом пытаться переиграть тех, на чьей стороне деньги и власть. Мадам де Пейрак трижды едва не погибла — на ее жизнь покушались. Это достаточно убедительный опыт. Давайте поговорим о том, какие карты у нас на руках. Мессира де Пейрака обвиняют в колдовстве. Хорошо, тогда пусть его судят церковным судом. И тут, преподобный отец, ваша помощь была бы бесценной, ибо не стану скрывать: влияния такого малоизвестного адвоката, как я, явно недостаточно.

— Мне кажется, вы прекрасно разбираетесь в сфере канонического права.

— Ну, дипломов у меня столько, что хоть стену обклеивай, — впервые за весь разговор Дегре изменил своим изысканным манерам.

Раймон улыбнулся, и Анжелика изумилась тому, как быстро мужчины нашли общий язык.

— Для того чтобы я мог официально действовать в пользу графа де Пейрака, необходимо, чтобы его сначала привлекли к суду и предоставили адвоката. Полагаю, что первоначально никто этого делать не собирался. Но многократные обращения госпожи де Пейрак к влиятельным лицам при дворе пробудили в самодержце совесть. Теперь я не сомневаюсь, что судебный процесс все же состоится. Вам же, преподобный отец, предстоит добиться той единственно приемлемой его формы, которая позволила бы избежать недобросовестных действий и подлогов со стороны господ из суда по гражданским делам.

— Вижу, мэтр, вы не строите иллюзий по поводу своей корпорации.

— Я вообще не строю иллюзий по поводу кого бы то ни было, преподобный отец.

— И правильно делаете, — одобрил Раймон де Сансе.

После чего он пообещал увидеться с некими лицами, чьих имен он не назвал, и сообщить адвокату и сестре о своих действиях.

— Полагаю, ты остановилась у Ортанс?

— Да, — вздохнула Анжелика.

— Кстати, — вмешался Дегре, — мне тут в голову пришла одна мысль. Не могли бы вы, преподобный отец, используя ваши связи, подыскать своей сестре и моей клиентке скромное жилье в Тампле? Нельзя забывать о том, что ее жизни все еще угрожает опасность, а в Тампль никто не осмелится проникнуть с преступными замыслами. Всем известно, что герцог Вандомский, Великий приор Мальтийского ордена[21], не пускает за ограду бродяг, и вступается за тех, кто ищет здесь убежища. Покушение на чью-либо жизнь, совершенное на территории, которая находится под его юрисдикцией, вызовет такую огласку, какой всякий постарается избежать. Наконец, мадам де Пейрак могла бы воспользоваться чужим именем, чтобы замести следы. Добавлю еще, что она могла бы здесь передохнуть, в чем она сильно нуждается по состоянию здоровья.

— Ваш план представляется мне в высшей степени разумным, — одобрил Раймон. После минутного размышления он вышел из комнаты и вернулся с листком бумаги, на котором был написан адрес: Госпожа Кордо, вдова, содержательница меблированных комнат на площади Тампль.

— Жилище это скромное, если не сказать бедное. Зато в твоем распоряжении будет большое помещение, и ты сможешь столоваться у хозяйки, вдовы Кордо, которой поручено следить за домом и сдавать в нем три-четыре комнаты. Знаю, ты привыкла к роскоши, но думаю, это самое подходящее место для того, чтобы затаиться, что, как справедливо заметил мэтр Дегре, тебе совершенно необходимо.

— Хорошо, Раймон, — благоразумно согласилась Анжелика и нашла в себе достаточно сил, чтобы с большим чувством добавить: — Благодарю тебя за то, что ты веришь в невиновность моего мужа и помогаешь бороться с несправедливостью, жертвой которой он стал.

Лицо иезуита сделалось суровым.

— Анжелика, мне не хотелось бы огорчать тебя — твое душевное состояние, равно как и внешний вид, внушают мне жалость. Но не думай, что я хотя бы отчасти оправдываю тот скандальный образ жизни, который вел твой супруг и в который он вовлек тебя. Нынче ты за это жестоко расплачиваешься. Но естественно, что я помогаю своему близкому родственнику.

Молодая женщина открыла было рот, чтобы возразить, но вовремя одумалась. Определенно, она научилась смирению.

Но удержать язык за зубами до конца беседы ей все же не удалось. Когда Раймон проводил их до прихожей, он известил Анжелику, что самая младшая их сестра, Мари-Аньес, сделалась, благодаря его протекции, фрейлиной королевы — должность, занять которую стремятся столь многие.