Дежурный страж проводил меня изумленным взглядом. Видимо, обычно от грозного капитана выходят как-то по-другому.

Переплетение узких городских улочек захватило и понесло в разноцветном шумном водовороте, периодически выводя то на залитую полуденным солнцем площадь, то к горбатому мостику через очередную протоку Великого Крыла, то на шумный рынок. Почему-то когда гуляешь просто так, интересные места попадаются гораздо реже, чем если спешишь по делам и не имеешь возможности притормозить и осмотреться. Допустим, вот этот трактир, одной стороной фундамента спускающийся прямо в канал, я бы осмотрел с огромным удовольствием. Хозяин выставил неподъемные сосновые столы прямо на берег, в тень от трех старых разлапистых яблонь, увешанных ярко-красными плодами. Ветер смешал легкий яблочный дух с умопомрачительным запахом мяса с южными приправами, и я понял, что зайду сюда если не сегодня после работы, то уж завтра точно.

За очередным перекрестком улица мягко изогнулась, подкатываясь к дверям большого здания, вопреки моде Среднего города покрытого изрядно облупившейся серой штукатуркой. Стоящая по левую руку краснокирпичная тюрьма выглядела по сравнению с ним удивительно жизнерадостно.

— Под средней!

— Ставлю два, что под средней.

— Три, что справа!

— Дол, что скажешь?

— Идите вы знаете куда? Мне прошлого раза хватило.

— Нельзя быть таким скучным, вдруг в этот раз повезет?

— Ну что, все высказались? Шег, так на что ты ставишь?

— Всем ша. Ставлю два, что справа, поднимай. Как под левой?!! Кузен, да ты шулер! Киорсах, куда ты смотришь?!

Я оторвался от справочника, в который посматривал одним глазом, вторым приглядывая, чтобы уважаемый следователь, бывший сегодня на раздаче, не мухлевал.

— Куда надо, туда и смотрю. Все было честно, Шег, не умеешь играть в наперсток — не берись.

— Я не собираюсь дежурить пять раз подряд! Я сюда не убираться устраивался! Чего вы ржете? Хасвиг, и ты туда же?

Мог бы уже и запомнить, что следователь никаких поблажек из родственных побуждений не делает принципиально.

— Не отвертишься. На дежурства предложил играть именно ты, и проиграл.

Я придвинул лампу поближе к себе и погрузился в чтение — на сей раз уже двумя глазами. Кто бы мог подумать, чем коротают время между вызовами следовательские группы. На этот раз в ход пошли реквизированные у уличного мошенника наперстки, и, судя по тому, с какой ловкостью следователь Хасвиг — востроглазый парень лет двадцати двух — ими орудует, без денег он не останется в любом случае. Если уж три опытных стражника и один неопытный, но зато знающий своего родственника как облупленного, уследить не смогли, а я только с помощью магического зрения — очень хороший результат для стража закона. К чести следователя, со своими он не мухлевал — тоже принципиально.

Хотя не могу сказать, что свободного времени у нас было слишком много. В коридоре раздался частый топот. К нам или мимо? К нам.

— Господин Хасвиг, срочный вызов в Северные Бастионы. На улице Старых Ткачей несколько трупов со следами ножевых ранений.

Следовательскую карету на шесть персон — самого следователя, четверых стражников и меня, исполняющего роль писаря, немилосердно трясло по разбитой брусчатке. Уже во второй раз еду, все никак привыкнуть не могу. Лично мне эта манера передвижения больше всего напоминала эпизод из детства — скоростной спуск на пятой точке по обледенелой замковой лестнице. Главное — язык не прикусить.

Бывалые стражники сочувственно поглядывали на то, как мучаемся мы с Шегом, но ничем помочь не могли. Словесно подбадривать тоже не решались — необходимость беречь язык осознавал не только я.

Хасвиг приподнял занавеску, закрывающую окно, и, дождавшись относительно ровного участка дороги, успокаивающе сообщил:

— Скоро будем, минут пятнадцать осталось. — В образовавшемся просвете неторопливо мелькали тяжеловесные дома Северного района, или, как его обычно называют, Северного Бастиона Нилхоры. В этот древний район, являющийся, по сути, внутренней крепостью Среднего города, ведет только два не очень широких въезда, которые легко завалить, что, собственно, за века существования и проделывалось неоднократно. Мы въехали через Полотняную Щель и на собственной шкуре почувствовали, что должен ощутить коварный враг, на свою голову прорвавшийся через баррикады, — карета дробно запрыгала по лабиринту узких кривых улиц, стиснутых толстыми каменными стенами, с окнами, живо напоминающими крепостные бойницы. Некстати съеденный завтрак ворочался в желудке и на каждом повороте робко просил выпустить его наружу — видно, тоже способ передвижения не приглянулся. Напротив меня так же молча, но выразительно страдал Шег.

Внятно сказать, что я думаю о необходимости ехать еще четверть часа, мне не удалось — карету затрясло как-то особенно энергично, затем лошади всхрапнули и остановились. Неужели дальше не проехать? А, нет, мы уже на месте.

Одиннадцатый дом на улице Старых Ткачей, судя по виду, принадлежит хозяину успешной мастерской или средней руки купцу. Принадлежал. Здание встретило нас давящей тишиной недавней насильственной смерти, которая сгущалась и пульсировала в такт причитаниям невидимой отсюда женщины.

Сколько же тут?.. Никак не меньше четверых. И не больше семи, иначе бы я еще на подъезде учуял.

Патрульный, до того подпиравший плечом дверной косяк, подобрался и на всякий случай отсалютовал всем разом.

— Кто в доме? — Хасвиг без видимого удовольствия прислушался к неумолкающему речитативу, видимо, представляя гибнущие под руками благонамеренной плакальщицы улики.

— Соседка, родственница одного из убитых. Нолт за ней присматривает, чтоб не трогала ничего. Мы порядок знаем.

Следователь недоверчиво хмыкнул, но развивать мысль дальше не стал. Вместо этого осмотрел дверь, подергал бесполезный теперь засов, сделанный в виде кошачьей лапы, не сумевший уберечь хозяев от беды, и вошел внутрь. Дол и Трош аккуратно оттерли плечами сунувшегося было Шега и, пропустив меня вперед, закрыли дверь. Чем меньше народу топчется по месту преступления, тем больше шансов что-то найти. Время для ударного труда остальных наступит позже.

Быстро оглядев тесный коридорчик-прихожую, завешанную разнообразной верхней одеждой, следователь прошел в гостиную, спотыкаясь о разбросанную обувь. Я побрел за ним, стараясь не дышать слишком глубоко. Густой аромат выпечки с корицей перемешался с тяжелым запахом крови, который, скорее всего, не ощутил никто, кроме меня, с моим обостренным восприятием, образуя на редкость неприятное сочетание. Может быть, получится уговорить Хасвига проветрить комнаты? Или это расследованию помешает? Леший его знает, какие у них тут методы.

Причитания в соседней комнате стихли, раздались неуверенные шаги, сопровождаемые тяжелым буханьем сапог, и в гостиную вошла заплаканная женщина лет тридцати в сопровождении усатого стражника.