Когда рассвело, «Эмден» зашел в гавань Лангини с севера. Лишь немногим морякам удается увидеть такой потрясающий вид. Берег был густо засажен мангровыми деревьями. За ними к небу поднимались стройные кокосовые пальмы. Позади них начинались джунгли, стена огромных старых деревьев, вверх по которым вился цветущий плющ. Но естественное великолепие не компенсировало климат. Он был влажным и удушающе жарким, настоящая погода для малярии. Судовой врач хотел дать всем таблетки хинина. Даже рано утром жара расслабляла и подрывала силы. А какой она станет позднее, во время перегрузки угля?

Два судна осторожно зашли в залив, «Маркоманнйя» строго следовала за крейсером. К их большому разочарованию парохода «Улм» с углем и припасами нигде не было видно. Когда они добрались до гавани, крейсер спустил буек для «Маркоманнии», показывая место, где ей следует бросить якорь.

В отсутствие «Улма» снова приходилось пользоваться запасами угля с «Маркоманнии». «Эмден» встал вдоль нее. Экипаж поднял буек и спустил на воду паровой катер. Позднее, во время перегрузки угля, моряки в катере будут выполнять приятную обязанность извлечения корзин с углем, которые свалились за борт.

Тяжелая работа началась в 09:00. Укрепили «воронье гнездо» на фок-мачте. Окружающие гавань деревья делали невозможным различить мачты какого-либо корабля с уровня моря. Запасы угля «Эмдена» значительно уменьшились. Изначально шкипер намеревался загружаться без остановок, но в этом подрывающим силы климате производительность труда упала и работу пришлось продолжать на следующий день.

Поблизости находилась деревня местных жителей, хижины которых были установлены на шестах. На берегу под ними висел целый ряд неиспользующихся рыболовецких сетей. Местные жители, испытывавшие благоговейный трепет перед кораблями, которые произвели на них большое впечатление, попрятались по своим хижинам. Однако во второй половине дня трое из них набрались достаточно храбрости и сели в каноэ. Они привезли устриц и кокосы на продажу. Судовой врач запретил покупать устрицы, опасаясь за здоровье членов экипажа, к их большому неудовольствию. Но сигары и пустые бутылки обменяли на кокосы, которые экипаж разбивал топорами. Моряки жадно пили молоко. Мякоть, поскольку она была незрелой, выбросили за борт.

В 23:00 загрузка угля была прервана. Перегрузили 450 тонн и все это — в корзинах. Рабочим, как матросам, как и офицерам, очень сильно требовался отдых. Этой ночью они не опасались атаки противника и поставили меньше дозорных, чтобы все, кого можно было отпустить, отдохнули.

Многие больше не могли спать у себя на койках. Они находились слишком далеко, чтобы мгновенно среагировать на ночную тревогу и, более того, в плотно задраенном корабле было нестерпимо жарко. Офицеры по большей части спали на палубе или в кают-компании, в гамаках или на матрасах. Именно так энсин Шалл и спал той ночью в кают-компании, на матрасе. Он проснулся на следующий день, окруженный смеющимися лицами. Ночью талисман корабля, кошка, спасенная от утопления в Циндао, родила пятерых котят между ног Шалла. В соответствии с немецкими законами о гражданстве, котята теперь являлись членами экипажа. В месте, где когда-то стоял диван, моряки соорудили для них деревянный ящик. С этого дня благодаря тщательному уходу как офицеров, так и матросов, котята процветали. Через короткое время они стали выходить на исследовательские экспедиции. Все, кто заходил в кают-компанию, делали это с большой осторожностью, потому что животные большую часть времени попадали под ноги, в особенности ночью. И тогда кают-компанию объявили зоной, закрытой для посещения по ночам, чтобы котята не задерживали людей, спешащих по ночной тревоге. Когда котята подросли, проблем с ними стало еще больше. Больше всего они полюбили вылезать на палубу и куролесить, разбрасывая содержимое мусорной корзины старпома.

В 06:00 ненавистная операция по перегрузке угля возобновилась. Следовало по возможности воспользоваться преимуществом относительно прохладного утра перед тем, как дневная жара опять снизит производительность труда. Мюллер надеялся закончить работу, не попадаясь никому на глаза, чтобы не лишиться официально дозволенной перегрузки угля один раз в три месяца. Поэтому он испытал сильное раздражение, когда, примерно около 08:00, впередсмотрящий на «вороньем гнезде» объявил, что белый пароход под голландским флагом заходит через северный проход. Вскоре аккуратный пароход добрался до гавани Лангини и бросил якорь рядом с немецким крейсером. На весельной лодке к борту прибыл представитель правительства из основного порта Симелуэ. Когда Мюллер попытался объяснить, что он прибыл в 09:00 в предыдущий день, представитель со смехом ответил, что «Эмден» фактически находится на месте с 07:00. Дозволенные двадцать четыре часа уже использованы. Он потребовал, чтобы «Эмден» и его угольщик отбыли как можно скорее. Таким образом поставленный перед фактом, Мюллер послал за дежурным механиком и спросил его в присутствии голландца, когда крейсер может отплыть. Старший судовой механик Эллербрек тут же понял ситуацию. Котлы готовы, ответил он, но для того, чтобы «Эмден» смог продолжить плавание, потребуется по крайней мере два часа. Поэтому время отплытия было установлено на 11:00. Выполнив свой официальный долг, голландец стал более человечным и за стаканчиком виски в офицерской кают-компании показал себя человеком с легким и веселым характером.

К 11:00 «Эмден» с необходимым количеством угля на борту отчалил от «Маркоманнии», которая затем снялась с якоря. В открытом море немецкий крейсер взял ложный курс на юго-восток, голландское судно держалось поблизости. После того, как немецкое судно ушло из пределов видимости суши и попало в дождь со шквалистым ветром, «Эмден» развернулся по широкой дуге налево и отправился на северо-запад. Этот курс уводил их дальше в Индийский океан.

Как раз до того, как добраться до морских путей грузовых судов между Коломбо и Калькуттой, примерно в 23:00, моряки увидели на севере белый свет, в четырех градусах по правому борту. Наконец-то! «Эмден» поспешил к нему на большой скорости, приказав «Маркоманнии» следовать на скорости в четырнадцать узлов. Прозвучал приказ всем занять места по боевому расписанию. Огни погасили. Такие меры предосторожности были необходимы. За огнями на корме, за которыми они следовали, мог оказаться боевой корабль, и для своего выживания «Эмдену» требовалось сделать первый выстрел. Напряжение нарастало. Ночь была темной. Прошло какое-то время перед тем, как моряки смогли в бинокль рассмотреть форму судна. Они наконец увидели торговый корабль с одной трубой.

Когда «Эмден» шел на высокой скорости, моряки обнаружили, что их «бездымный» уголь из Хуньчуня выпускает целый дождь искр из труб, что лишает их шанса оставаться незамеченным до последней минуты. У них появилось нехорошее предчувствие. Однако грузовое судно, казалось, не замечало, кто приближается за кормой. «Эмден» сделал два предупредительных выстрела, чтобы напомнить другому кораблю, что даже здесь, в Индийском океане, идет война. Затем крейсер передал приказ световой азбукой Морзе: