Я не двигаю губами, отказываясь его целовать. Прижимаюсь ртом к его коже, и Фульк держит меня, зажав ухо указательным и большим пальцами.

– Ну, не так уж это и трудно? – смеется он.

Стоит ему отпустить мое ухо, как я отшатываюсь и чуть не падаю с трона, но Фульк хватает меня за руки, чтобы поймать, и с раскатистым смехом крепко держит:

– Еще рано падать передо мной на колени.

Щеки горят от смущения, от гнева. Я хочу уйти. Хочу вернуться наверх, в свою безопасную клетку с единственной компаньонкой Вдовой Гейл.

Фульк не сразу меня отпускает, а продолжает довольно крепко сжимать мои руки, и я задумываюсь, не останутся ли на коже синяки в виде россыпи бронзовых точек.

– Сомневаюсь, что ты к этому уже готова.

Внезапно он сажает меня себе на колени. Непростая задача, учитывая, как я оцепенела. Просто чудо, что ему и вовсе удалось сдвинуть меня с места. Я через силу, неуклюже приземляюсь ему на колени, ударившись о его бедра, и резко выпрямляюсь, чтобы не прислоняться к его груди. Пытаюсь ухватиться за подлокотники, чтобы привстать, но Фульк хватает меня за запястье и кладет руку на свой пах.

– Ну же, золотой питомец.

От неожиданности округляю глаза. Сводит живот. Чувствую, как начинает увеличиваться в размерах и твердеть его дряблая плоть. Мне так хочется вырвать руку, но я не могу, поскольку он с небывалой доселе силой крепко держит меня за запястье.

Я живу в клетке, но никогда еще не чувствовала себя пойманной в западню.

– Ваше величество.

Перед Фульком возникает Рисса, и он переводит свой взгляд на нее.

– Могу я для вас станцевать? – с чувственной улыбкой спрашивает она. Ее светлые волосы лежат спереди длинными локонами и каким-то образом прикрывают обнаженную грудь.

Король Фульк хищно смотрит на нее и склоняет голову, давая разрешение. Рисса начинает танцевать, ее черные юбки шуршат по блестящему полу и образуют дугу у лодыжек. Девушка двигает бедрами в такт музыки, маня и соблазняя губами и глазами.

Наконец Фульк отпускает мое запястье и усаживается поудобнее, а я успеваю спрятать руку, пока он внимает выступлению Риссы.

– Погляди на нее, – говорит он мне. Мне не по душе, что его рот так близко к моему уху. – Вот наложница, которая знает свое дело. Тебе бы не помешало научиться у нее доставлять удовольствие мужчине.

Доставлять удовольствие мужчине. Можно подумать, это единственное предназначение в жизни женщины – любой женщины, необязательно наложницы. Я изгибаю губы в подобии ухмылки.

От похвалы Фулька Рисса радостно улыбается и кидает взгляд на меня, словно пытаясь прикинуть, ревную я или нет. Я, конечно же, не ревную. Я чувствую облегчение.

Намеренно или нет, но Рисса подарила мне столь необходимую передышку от его внимания. Как пыталась сделать я – тогда, в библиотеке.

Похоже, больше никто не замечает легкую припухлость ее носа или слой макияжа под глазом, который, скорее всего, маскирует синяк. Ну а я замечаю, и при виде него меня передергивает. Ведь я и правда не хотела сделать ей больно.

– М-м-м, а она неплохая танцовщица, согласна, питомец?

Я покорно киваю. У Фулька явно слабость к ее танцам по его приказу. Рисса, будучи истинной мастерицей, продолжает соблазнительно покачиваться под музыку.

Она красива. Высокие скулы, большие и круглые глаза. Светлые волосы длиной до талии, аппетитные формы и полные розовые губы. Немудрено, что она так сильно нравится королю Фульку. И дело не только в ее красоте – все наложницы Мидаса прекрасны, – а в ее уверенности, в умении понимать желания мужчины и умении его соблазнять. Словами, походкой – она умеет подстраиваться, становясь всем, что он только пожелает.

Фульк кладет руку мне на бедра, впиваясь толстыми пальцами, вдавливая их в плоть в явном намерении заявить на меня права. Пока ему не наскучит и он не усадит меня на пол у своих ног. Думаю, ему нравится образ, в котором у его ног сидит самая ценная фаворитка Мидаса.

Я сижу, поджав ноги. Это единственная поза, в которой я могу хотя бы как-то прикрыться. Некоторые присутствующие на празднестве дворяне осмелели – в том числе благодаря вину. Они приблизились к помосту, шепчутся и смотрят на меня, а я смотрю на них. Я не опускаю головы. Не отвожу взгляд.

Пусть болтают.

Пускай смотрят.

Фульк завязывает беседу с Мидасом и еще несколькими мужчинами. Они обсуждают новые торговые пути, которые проложат из Четвертого королевства. Говорят о новых денежных доходах из рудников Блэкрут. Словно им мало стоять посреди бального зала из чистого золота.

Чем дольше меня заставляют сидеть на этом полу, тем сильнее затекают колени и икры. Я пытаюсь пошевелиться, чтобы немного размяться, чтобы кровь прилила обратно к ноющим, скрюченным конечностям.

Я напрягаюсь, почувствовав на голове руку Фулька. Он будто хозяин, гладящий своего пса.

– К слову о новых предметах товара, – с блестящими глазами заводит Фульк, перебирая пальцами мои волосы. – Всего лишь дюжина ее прядей стоит больше месячного жалованья крестьянина.

– Хм, – произносит Мидас себе под нос. Даже он смотрит, как касается меня Фульк. В его взгляде читается ревность, но он не вмешивается. Не останавливает своего союзника.

Чувствую резкое покалывание в глазах, словно в центре моих радужек мерцает какое-то невидимое пламя, шипящий фитиль, и скапливаются слезы, готовые пролиться жидким огнем.

И здесь, в основании десятилетней уверенности и доверия, на самом краю появляется разлом. Словно вдавленный в стекло мелкий зазубренный осколок, крошечная трещинка, напоминающая паучий шелк.

Рисса останавливает танец и присаживается рядом с Фульком. Ее ловкие пальцы разминают ему плечи, а ноги изящно закинуты на подлокотник трона.

Он говорит, а она умело продолжает чувственно к нему прикасаться: мнет плечи, грудь, спускается к животу и поясу брюк. Соблазнительно улыбаясь, легонько задевает твердеющий пенис и замечает, с каким вожделением наблюдают за ней другие находящиеся в зале мужчины. Она показывает свои умения не только для сидящего под ней короля.

И тогда я понимаю, что эта женщина, эта наложница, наделена властью. Не магической силой, как у королей и королев, а иного рода силой – силой контроля. Она держит этих мужчин в своих обходительных руках: направляет их желания, чувства, подпитывает их фантазии.

За все время, что я была царской наложницей, я никогда не делала ничего похожего, никогда этому не училась. Мне и не нужно было, поскольку раньше мной не делились. Наверное, в сравнении с ней я кажусь самой никудышной наложницей на свете. Сижу с прямой как палка спиной, спрятав руки под коленями, и морщусь всякий раз, как нога Фулька задевает мое плечо или когда он снова гладит меня рукой по голове.

– Ты действительно хороша в этом, – шепчу я так, чтобы больше никто не расслышал.