– Знаешь, Даш… я бы хотел, чтобы у тебя осталось приятное впечатление о нас с Ричи. Мы же не какие-то там хулиганы, а приличные парни, настоящие джентльмены, ― шутливо сказал он.

– Да уж, настоящие джентльмены только и делают, что нападают на невинных девушек с кулаками и… зубами.

– Ну, я ж извинился, ― засмущался Руслан.

Мы потихоньку разговорились. Руслану действительно было восемнадцать, он учился в университете и жил в столице. Сюда приехал к бабушке на оставшиеся каникулы: полтора месяца работал в Москве по какому-то проекту, а теперь решил отдохнуть. Из увлечений ― бег, футбол, книги.

– В последнее время много читаю. Что-то потянуло меня к тексту… Подумываю даже написать рассказ. Потихоньку собираю в кучку мысли, воспоминания, записываю.

– Вау! Парень ведет дневник?

– Ну, не такой дневник, как ведете вы, девчонки.

– Я ни разу не вела дневник и не знаю, как ведут его девчонки. Вообще, думаю, каждый дневник индивидуален. Не бывает одинаковых. А как выглядит твой?

– Ну, это просто тетрадь в девяносто шесть листов. Простая черная обложка. Внутри ― кривые строчки, больше ничего.

– Дашь мне почитать?

Он задумался.

– Дам. Но я исписал всю старую тетрадь… Так что дам тебе ту, что я начну сегодня. ― Он странно посмотрел на меня.

– Но я хочу почитать старую.

– Не стоит. У меня очень плохой почерк, много зачеркиваний и переносов, да и ручка все время текла, повсюду кляксы… Ты ничего не разберешь. Но новую я буду вести, как отличница-шестиклашка, обещаю.

Я внимательно смотрела в его глаза, пытаясь уловить подтекст. От слов бешено застучало сердце. Мы что, теперь друзья? И я могу рассчитывать еще на одну встречу? Это намек? Стоит ли ему верить?

– Теперь твоя очередь рассказывать о себе.

Хм, если я расскажу тебе о своей жизни хотя бы с начала этого лета, ты в ужасе убежишь от меня без оглядки.

– Ну… я училась в пансионе для девочек.

– Что? Закрытый пансион?

– Ага.

– Что, прям форма была и все такое?

– Именно форма.

– А юбка короткая?

– Что?

– Интересно было бы посмотреть на тебя в школьной юбке.

– Эй! ― Я шутливо ударила его кулаком по плечу.

– Ладно, ладно! Просто ты вся такая боевая, во всем пацанском, и врезала мне прям по-пацански, и хотелось бы глянуть на тебя в девчачьем обличии. Про пансион… Что значит ― училась?

– Меня оттуда исключили.

– И что же надо сделать, чтобы тебя исключили из пансиона для девочек?

– Хм… Например, нарисовать на парадном окне главного корпуса большой знак Анархии.

– Так ты панкушка? ― Руслан был удивлен.

– Еще не знаю. Раньше немного тусовалась с панками из Днице, но не думаю, что их жизнь ― это то, что отражает мою суть.

Продолжая болтать, мы пошли прогуляться по парку ― бродили по дорожкам вдоль лавочек и клумб. Рич носился то вокруг деревьев, то вокруг меня.

– Ты не перестаешь меня удивлять, ― сказал Руслан. ― Ты как коробочка с потайными ящичками. Сначала я встречаю мальчишку. Бац ― и этот мальчишка оказывается девчонкой. Потом бац ― девчонка оказывается не простой, а ученицей какого-то там суперзакрытого пансиона. Сразу представляешь себе прилежную отличницу, а тут бац ― она оказывается панкушкой-бунтаркой. Ну разве ты не прелесть?

Он выглядел довольным. Казалось, эти открытия во мне ему нравились.

Польщенная, я решилась признаться еще кое в чем:

– А еще… я люблю зацепинг. Мы с моим другом Тошкой часто катаемся на «собаках», на крыше или зацепе. Это весело.

– Эээ… Что? Это те самоубийцы, что бегают по крышам поездов на ходу? ― Руслан нахмурился. Видимо, очередное открытие его не очень приятно шокировало.

– Именно они.

Он покачал головой.

– Вижу таких часто. Никогда не понимал этого увлечения и всегда думал, что творится в башке у этих людей.

– У нас обыкновенная башка, забитая обычными проблемами и радостями. Просто… Мы такие.

– На месте твоих родителей я бы хорошенько надрал тебе задницу.

– Папа любит хлестать меня полотенцем.

– Тоже ничего, ― Руслан одобрительно кивнул.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Я достала мобильник и увидела, что звонит как раз папа. Уже совсем стемнело, и я догадывалась: звонок не к добру. Так и оказалось. Папа рявкнул, что если через десять минут я не приду домой, то завтра с девяти утра меня ждет рабочий стул в его конторе.

– Родители ругаются? ― спросил Руслан, когда я убрала телефон в карман.

– Ага. Папа. Нужно домой, ― уныло сказала я.

Расставаться с Русланом совсем не хотелось. Он тоже погрустнел.

– Пойдем, провожу тебя. Не хочу, чтобы тебе досталось полотенцем из-за меня.

– Не, в этот раз не полотенцем. Папа изобретательный и чередует наказания.

– И что тебя ждет, если опоздаешь?

– Буду батрачить на папу в его жутко тесной и душной конторе. Он теликами занимается, так что мне придется отвечать на звонки и обрабатывать всякие платежи.

Мы прибавили шагу.

– Если все же опоздаешь, зови меня помощником. Будем делить работу, а то я тоже виноват.

– Хорошо. Буду спихивать тебе все самое скучное. Буду твоим начальником, ― хитро сказала я.

– Идет. Весьма справедливо.

Вот уже и дом. У подъезда мы остановились, повернулись друг к другу. Руслан улыбнулся и особенно пристально посмотрел мне в глаза.

– Можно взять твой телефон, панкушка-зацеперша?

От волнения у меня скрутило живот, по лицу расползлась глупая улыбка. Глядя на Руслана в ответ, я протянула ему трубу.

– Да нет, номер, ― засмеялся он.

Я покраснела от своей тупости и продиктовала ему номер.

– Я позвоню, панкушка, ― сказал он и подмигнул.

Я взлетела по ступенькам будто на крыльях. После папиного звонка прошло девять минут ― уф, никакого офиса!

До утра я не могла заснуть: лежала и массировала себе солнечное сплетение. Там все еще был этот тугой комок… Он не уменьшался и мешал спать. Я слышала стук собственного сердца. В голове роились тысячи мыслей, и все ― о нем. Неужели я нашла свою любовь? Неужели я нашла в этом гребаном мусорном мире что-то… настоящее? Неужели бывает такое, что ты видишь человека впервые, а тебе кажется, будто в какой-то другой, прошлой жизни вы прожили рядом целую сотню лет? И вот, он снова тебя нашел. И теперь вы можете быть вместе… Вместе навсегда. Вместе, вместе, вместе!!!