- Вот именно, Горицкий! В том-то всё и дело, что я приехала сюда отдыхать, а не валяться в постели с шизанутым водилой! Я просто. Хочу. Побыть. Одна. Расслабиться! Быть самой себе хозяйкой, а не как-то уживаться и находить компромиссы!

Я, конечно, ко всему уже с ней привык, чего только не стерпел и молча проглотил за последние недели. Но то, что в мою сторону полетела её босоножка, стало последней каплей в мировом океане моего терпения.

- Нах*** ты меня тогда потащила с собой, дура?

- Дура? – Аврора пошла красными пятнами от злости. – Будь добр! Просто сгинь, водила!

- Хорошо! – я резко вскочил, схватил бумажник и на всякий случай документы. Подошёл вплотную к ополоумевшей тигрице и всосался в её налитые, пухлые губы чуть ли не по самые гланды. – Надоедливый водила ушёл! Смотри сама потом не прибеги!

Аврора

Тоже мне! Подарок судьбы! Ком золота, блин! “Обратно не прибеги!”

Наивный, как чукотский мальчик.

Вот сейчас-то у меня и начнётся самое веселье и расслабон! Разберу чемоданы, освежусь с дороги и пойду кутить.

Прошло два часа. Номер я обжила, душ приняла, и наряд для прогулки тщательно выбрала. И “перевыбрала”. Обувь поменяла. Браслет надела. Сняла.

Положила – взяла. Потеряла – нашла. Села – встала. Почти ушла – вернулась. Легла – потянулась.

Несмотря на то, что зеркало одаривало меня отражением неземной красоты и стиля, я всё равно дёргалась. К тому моменту, когда я поменяла третью пару обуви, мысли тоже кардинально сменились. Настроение перепрофилировалось из оптимистичного в пессимизм чистой воды.

Обиделся! Ушёл! А ведь я его сильно задела! Набросилась с оскорблениями.

Мне всего-то навсего показалось непривычным жить в одном номере с мужчиной. Злило то, что я привязывалась к Максу всё сильней с каждым днём. Во-от и позвала с собой! Только сейчас осознала, что внутри меня сидел страх, боязнь расстаться с ним хотя бы на неделю.

Никогда не страдала сердечными муками, но теперь...

Стоп! Какие ещё “сердечные”?

Не-ет! Ни за что! Не могла я в него влюбиться! Только не в Горицкого! У нас просто секс. Острый, горячий, вышибающий всю дурь из головы секс. И то до поры до времени. Пока мне не надоест! ??

К двум часам ночи я уже мечтала о валидоле. Почти истёрла половое покрытие номера и половины общего холла, прокладывая извилистые тропы от двери к окну в конце коридора, выходящему на противоположную сторону, аккурат на Rue du Puits.

И во время очередного такого забега натолкнулась на долгожданное, пошатывающееся тело Максюни, безрезультатно тыкающего ключом в дверь номера триста пятнадцать.

- Макс! Максик! Ты где был? – чуть ноги не переломала, пока мчалась к нему.

- Тут! – пьяно отозвался он и обвёл пустой на три четверти бутылкой “Hennesy” пространство холла. Взглянув в моё растерянное лицо, отчаялся что-то объяснять и просто махнул.

И откуда у него деньги на дорогую коньячину?

- У нас триста одиннадцатый, Макс. Ты не туда ломишься. – Я попыталась оттянуть его от соседней двери, но это всё равно, что задаться целью сдвинуть упрямого барана. – Пойдём, я уложу тебя спать.

- А у меня... Пят... Пятнадцатый! Триста... – он осел по стене и нехило заржал, посылая волны раскатистого баритона по всему этажу. Ключ с номерком задрожал в кулаке Макса, насмехаясь надо мной цифрами “315”. Нет свободных номеров! Как же! Нужно будет потом им отзыв настрочить!

- Ну ладно, ладно... Идём. Завтра разберёмся.

Я кое-как заволокла этого огромного монстра в наш номер и уложила на кровать. Завалился по-диагонали, блин.

- А я бродил... Гулял... – замолк. Думала, что уже уснул, но через несколько секунд продолжил, – там!

- Молодец, завтра расскажешь. – Я стащила с него ботинки и начала расстёгивать джинсы.

- Эйфелеву башню не нашёл, ...чка. Всё обошёл... Может, её на ночь прячут?

Макс заржал, как табун лошадей. “Остряк”, блин.

- Горицкий, мы не в Париже. Мы в Сен – Троне. Тут нет Эйфелевой башни. Переигрываешь, Макс.

- Ладно. Завтра ещё поищу... – глухо протянул он и закашлялся.

И как только я присела рядом, этот плотоядный зверь резко сгрёб меня в охапку и притянул к себе.

- Где тут можно погреться, ...чка?

Наглец протиснул ладонь между моих бёдер и положил на трусы.

- Вот оно... Грей давай, ...чка!

- Что за “чка”? Ты что икаешь так?

- Нет... Это Авроро – чка! – прыская от смеха выдал он. – Лень... Полностью...

Чего?

- Слушай, Горицкий... – я хотела обдать его кипятком своего негодования, но Макс уже мирно и безмятежно посапывал, едва не пуская слюни мне на плечо.

Чка! От этого “чка” по моему телу прокатилась холодная рябь ревности. “Авроро – чка”, “Светоч – ка”, “Оле – чка”...

Как будто по пьяни боится назвать не тем именем!

Максим

- Макс, ну ты хоть подвинься, чего развалился, как Патрик?

- Какой такой... Патрик? – недовольно промычал я.

- А-ай, ну из “Губки Боба”, морская звезда который! – раздражённо выдохнула Аврора и подлезла мне под бок. – Такой же бестолковый и беспардонный.

Вот как, значит!

- Давай, проспись хорошенько. Не хватало, чтобы ещё завтра от тебя перегаром несло. Стыдно, Макс!

- Абсолютно не стыдно, не поверишь! – Если бы она только знала, что я и выпил-то всего ничего. Слегка захмелел. Так, больше как раз таки для запаха, чтобы её побесить. Притворялся, что в стельку, чтобы посмотреть за реакцией.

- Да это мне стыдно, дубина! Замашки твои шофёрские добивают, словечки, комментарии в аэропорту и в самолёте. Как будто из пещеры вылез! – Она накинула на себя одеяло и зашевелилась в поисках наиболее удобного положения. В ответ у меня тоже всё зашевелилось. В штанах. – Если ты что-то видишь впервые или чего-но не понимаешь, просто промолчи, ладно? Люди смотрят на нас, как на дикарей! Как будто мы из деревни!

- ...чка, а давай ты закроешь уже свой сладкий ротик и будешь мирно спать зубами к стенке. – Я дотянулся до её губ и сжал их.

Стыдно ей значит! Ну ладно! Ты ещё настоящего шоферюгу не видела! Устрою тебе завтра бесплатную экскурсию в мир гопноты, Авророчка! Вот тогда попляшешь!

- А иначе? – она шлёпнула меня по руке и повернулась, нацепив на своё хорошенькое личико угрожающую маску.

- А иначе я заткну твой фонтан красноречия другими способами, ты же знаешь. – Возбуждённо прогудел я и прилип к её мягким губам нетерпеливым поцелуем.

- Горицкий! Прекрати руки распускать! От тебя перегаром несёт, сейчас задохнусь! – она протестующие зашлёпала ладошкой по кровати, но я только сильнее вдавил свои губы в её и зашарил языком вдвое быстрей. Попытки сопротивления оказались зарублены практически на корню.