А вот тут, господа хорошие, вы от меня откровений не дождетесь. Помогли — и спасибо!

Теперь я могу просто посидеть и расслабиться. Но что-то мне все равно мешает. Наверное, интерес, который незаметно проявляет ко мне Михаил Иванович. Может, он никогда не видел «живого» телохранителя-женщину?

Я прикрываю глаза, стараясь не обращать внимания на это его разглядывание.

— Интересно, — будто ни к кому не обращаясь, говорит он, — а какие мужчины вам нравятся?

Я молчу, потому что считаю, что его вопрос не имеет никакого отношения к моим обязанностям. Правда, это его не смущает.

— Наверное, молодые красавцы, лет двадцати трех — двадцати пяти, которые играют мышцами по поводу и без, этакие мачо? Или красавцы интеллигенты, обладающие, скажем, певческим даром?

Я чувствую, что против воли краснею. С чего он взял, будто мои интересы распространяются только на молодых парней? Наводил обо мне справки?

— Кто вам это сказал? У вас что, на меня досье?

— Простите, Ванесса Михайловна, но я никогда не беру работников вслепую. Минимум сведений мне всегда представляют.

— Анатолий Викентьевич?

— По крайней мере он за этим следит.

Мне хочется сказать что-то ядовитое, мол, надо же, какие предосторожности, обычный охранник всего на три дня вызывает такое пристальное внимание: о нем узнают все, вплоть до личных увлечений!

Не такая уж я и старая, чтобы увлекаться именно молодыми парнями. Ну был у меня бойфренд по имени Леонид. Двадцать три года. Разницы-то между нами всего четыре года.

Я, между прочим, вовсе не собиралась с ним встречаться, но он так трогательно за мной ухаживал, чуть ли не серенады пел. Выходит, наша связь стала известна всему городу.

Скорее всего потому, что у него было слишком много поклонниц. Еще бы, талантливый артист, только закончивший консерваторию тенор. Он первый год выступал в нашем музыкальном театре, и однажды Катя, которой дала контрамарку знакомая, работавшая в театре костюмершей, взяла меня с собой.

Да, такими голосами наш город не был избалован, потому я получила настоящее удовольствие, слушая его, и после спектакля нас провели за кулисы, где мы с Катей — не слишком оригинальничая — высказали артисту восхищение его талантом. Что называется, безо всякой задней мысли. По крайней мере я никак не рассматривала его в качестве предполагаемого друга сердца.

Но видимо, попали в точку, потому что словно в ответ на наши любезности Леонид проявил ко мне явный интерес.

После моего бывшего мужа тяга к красавчикам у меня исчезла бесследно. Я не собиралась наступать на одни и те же грабли, потому и смотрела на Леонида Бунича, как смотрят на картину или красивый манекен. Отстраненно. Никак не примеряя неописуемую красоту на себя.

Наверное, это-то его и задело. Мое равнодушие. Несколько снисходительный тон — как к красивому талантливому мальчику, а не к мужчине, который поразил бы меня как женщину.

Он стал за мной ухаживать. Но тоже слишком активно. Актер засыпал меня цветами, хотя это было нетрудно при том количестве, каковое он имел после каждого выступления. Думаю, он просто складывал в машину все цветы после концерта и вез их ко мне домой.

— Зачем ты мучаешь бедного мальчика? — ехидничала Катя. — Что, тебе трудно уступить? Представь, сколько баб по нему тоскуют, а он к тебе тянется. Потешь свое женское самолюбие.

И я решила потешить, снизошла к его мольбам, как писали в старых романах. Нет, не вспыхнув в ответ таким же чувством, а всего лишь позволила себе быть чуточку добрее, как женщина к безнадежно влюбленному мужчине. Такую страсть хотелось как-то вознаградить, и вот… Теперь весь город, наверное, говорит, что у меня тяга к молоденьким мальчикам. Догадываюсь, что постарались в распространении этих слухов юные поклонницы Леонида. Конечно, в шестнадцать лет двадцатисемилетняя женщина кажется тебе чуть ли не старухой.

Кроме того, не станешь же признаваться сидящему рядом мужчине — между прочим, твоему клиенту и вообще постороннему человеку, что не так-то и долго я с Леонидом встречалась. Что в конце концов я дала ему понять: мы с ним слишком разные люди.

Он и сам в общем-то понимал, что не найдет во мне столь необходимую ему сейчас женщину, которая восторгалась бы им постоянно, считала правильным все, что бы он ни делал, и ходила перед ним на задних лапках.

И чтобы уж совсем Ленчика не добивать, не стала ему говорить, что я привыкла встречаться со взрослыми мужчинами, а он все еще ребенок, на которого слишком рано свалилась слава. Подозреваю, что со временем она его если и не раздавит, то существенно помнет.

В любом случае мой бывший бойфренд без меня не пропал. И мне, будто невзначай, рассказывали, что он появляется на тусовках то с одной известной личностью, то с другой. Причем его пассии раз от разу становятся все старше…

Те, кто говорил мне о нем — конечно же, женщины, — обычно внимательно следили за моим выражением лица: как я на эти сведения прореагирую? Не будет ли мне больно об этом слышать? Но, честно говоря, мне было абсолютно безразлично, где находится Леня и что с ним происходит.

В свое время я не увидела ничего особенного в этом скоротечном романе, но, как выяснилось, он до сих пор мне аукается. Наверное, человек, заботящийся о своей репутации, должен подобные поступки просчитывать.

По крайней мере эти сведения из уст моего клиента Найденова доставляют мне несколько неприятных мгновений.

— И как повлияли на мою характеристику эти сведения? — холодно интересуюсь я. Еще не хватало рвать глотку перед незнакомым человеком и что-то там ему доказывать.

— Никак не повлияли, — так же равнодушно отвечает он. — Вы считаетесь хорошим специалистом в своем деле. Как и ваши девушки.

Видимо, я чего-то недопонимаю. Такое впечатление, что своего клиента я чем-то раздражаю. По крайней мере равнодушным его нельзя назвать, он хочет таковым выглядеть. Для чего разыгрывать передо мной этот спектакль? Нам с ним детей не крестить. Поработали вместе три дня и разошлись в разные стороны. Если в следующий раз от этой фирмы поступит очередной заказ, я сама ни за что не поеду, пошлю вместо себя Любашу. Вот кто профессионал, так профессионал!

Некоторое время мы молчим, и я поглядываю в иллюминатор на сплошную белую пелену облаков — надо понимать, дождевые тучи остались где-то внизу.

— Вот, оказывается, где весь снег! — говорит Михаил Иванович и тоже смотрит в иллюминатор.

Осознал, что пауза между нами затянулась. Облака и в самом деле похожи на снежные сугробы.

— А с кем вы оставили сына? — спрашивает он, не дождавшись от меня никакой реакции.

— С подругой, — коротко отвечаю я.

— Это с той, которая модельер?

— Послушайте, что происходит? — возмущаюсь я. — Неужели для моей работы так важно, какие мужчины мне нравятся и кто моя подруга?!