Он старался уделить все свое внимание разговору и в какой-то момент утратил общий контроль над ситуацией. Поездка по парку оказалась мучительным испытанием его терпения и самоконтроля. К моменту появления Линдси и Мэллори он уже мог думать лишь о том, чтобы вернуться домой и уединиться с Шарлоттой в спальне.

А тут еще не к месту вспомнились ее кружевные панталоны.

Наконец наступил долгожданный момент. Тот, который должен был наступить десятью месяцами раньше, в их первую брачную ночь.

Настойчивый стук в дверь развеял чары. Диринг даже не сразу понял, в чем дело, поскольку думал только о том, что вот-вот сбудутся его мечты. Он не ответит. Или уволит Хадсона… или любого другого слугу, выбравшего такое неподходящее время.

– Вы откроете дверь? – спросила Шарлотта. Диринг шумно вздохнул, призывая себя к терпению, и сделал шаг к двери.

– Одну минуту. – Он покосился на кровать и заметил, что Шарлотта смотрит в том же направлении. Они, определенно, думали об одном и том же. Диринг приоткрыл дверь, перебросился несколькими словами с Хадсоном и знаком остановил Шарлотту, которая тоже желала узнать, что случилось. Он больше не мог отвечать на вопросы. Он властным жестом заключил жену в объятия и прижал к себе, не желая больше ничего знать. Все на свете, в том числе и визитер, находившийся внизу – в гостиной, может подождать. А он и так ждал слишком долго.

Диринг приник к губам жены и растворился, потерял себя в поцелуе. Все было в точности так же, как он представлял себя раньше, только еще лучше.

А главное, Шарлотта охотно отвечала ему. Она должна была всячески избегать его, а вместо этого страстно прижималась к нему. Диринг готовился к тому, что ему придется преодолевать препятствия поочередно: робость, чувство вины, раскаяние. Но теперь, хотя все это было, напоминая ему о былых грехах, он игнорировал их, держа в объятиях ту, что желал больше жизни.

В комнате было тихо. Слышались потрескивание дров в камине и их тяжелое дыхание. Диринг прервал поцелуй, прижался лбом к ее лбу, и несколько прядей волос, упавших на ее лоб, напомнили ему о незаконченном деле. И он начал методично вытаскивать еще оставшиеся в ее волосах шпильки. Несколько минут – и шелковистая волна рассыпалась по плечам. Золотистые пряди действительно доходили до талии – Шарлотта сказала чистую правду. Он запустил ладонь в их нежный шелк, наслаждаясь ощущением. Диринг не забывал следить за выражением лица Шарлотты в поисках хотя бы намека на возражение.

Ее щеки горели, но глаза были ясными. Он не заметил в них ни тени страха. Диринг снова приник к ее рту, а руки стали расстегивать пуговицы на спине. Шарлотта выгнулась ему навстречу, нетерпеливая и страстная. Проклятье! Куда подевалась его хваленая сдержанность?

Диринг спустил ее платье с одного плеча и положил ладонь на грудь, все еще скрытую под несколькими слоями шелка. Правда, и сквозь них он чувствовал жар ее тела. Сосок стал твердым, впрочем, не только он. Диринг не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал такое сильное возбуждение. Его мужское естество настойчиво требовало, чтобы он ускорил темп.

Он жадно целовал ее лицо, шею, плечи. Ее кожа была теплой и светилась в мягком свете свечей.

Боже, как долго он ждал! Они оба знали, чего хотят и что для этого необходимо. Диринг пришел к этому выводу, глядя на жену, которая страстно прижималась к нему и отвечала на его поцелуи. Он развязал две ленточки и убрал еще одну преграду. Он желал ощутить вкус ее кожи, коснуться языком нежной округлости груди и твердого соска. Надо же – сколько на ней нижнего белья! Он подумал, что те самые детали женского туалета, которые ему так хотелось увидеть, он теперь поспешно отбрасывает в стороны, даже не глядя на них. Они стояли, обнявшись. До кровати оставалось всего два шага.

Диринг повернулся – сделал танцевальное па собственного изобретения, и они оказались рядом с матрасом. По телу Шарлотты пробежала нервная дрожь, вызвавшая у него улыбку. Но главное было не сбавлять темп.

Они сели на кровать. Шарлотта тихо ахнула, когда он уложил ее на спину. В этот момент способность мыслить здраво покинула его.

Его жена лежала на его кровати, ее волосы рассыпались по простыням и казались темнее на белоснежном фоне. Ее корсет был расстегнут, груди соблазняли и манили, словно запретные плоды. Справа, где ему удалось дальше пробиться сквозь слои хлопка и шелка, виднелся коричневый ореол соска. Диринг застонал. Возбуждение стало болезненным.

Он опустился на кровать рядом с женой и снова стал целовать ее. Она закрыла глаза, хотя ресницы трепетали, и обвила руками его шею, полностью отдаваясь его действиям. Он взял в ладонь грудь, все еще скрытую одеждой, и стал теребить подушечкой пальца сосок. Шарлотта задрожала. Тогда он приник к соску ртом.

От нее пахло гарденией с ноткой лимона – восхитительный аромат, который он вдохнул всей грудью, желая задержать его внутри себя. Диринг ласкал нежный сосок и чувствовал, как по телу Шарлотты пробегает дрожь, и он мог думать лишь о том, как прекрасно будет погрузиться, наконец, в ее…

Раздался громкий стук в дверь, и Шарлотта застыла. Диринг выругался и встал. Стук повторился.

«О боже».

Похоже, Хадсон не дорожит своим местом. Или своей жизнью.

Страсть быстро трансформировалась в свою извечную спутницу – гнев. Дворецкий, должно быть, имел веские основания дважды побеспокоить его, хотя ему было сказано держаться подальше.

– В чем дело? – спросил он через дверь.

– Прошу меня простить, милорд, – проговорил Хадсон.

– Ладно, говори быстрее. – Диринг приоткрыл дверь, загородив слуге обзор своим телом, давая возможность Шарлотте привести себя в порядок. Она наверняка прислушивалась, желая понять, что случилось.

– Прошу меня простить, но леди внизу сильно расстроена. Она на грани истерики. – Хадсон насупился. – Миссис Хабблз предложила ей чай и закуски, но она наотрез отказалась. Боюсь, она не уйдет, пока не поговорит с леди Диринг.

– Ты сказал гостье, что леди Диринг и я сегодня не принимаем? Ей придется навестить сестру в другой день.

– Моя сестра?

У Диринга волосы на затылке встали дыбом. Он не слышал, как подошла Шарлотта. Она двигалась так же бесшумно, как ее котенок. Обернувшись, Диринг убедился, что она слышала весь разговор. Да, это промах, который будет не так легко объяснить.

– Сообщите леди, что мы скоро спустимся. – Он закрыл дверь и обернулся. Все следы их близости исчезли. Волосы Шарлотты были собраны и связаны в аккуратный узел на затылке, платье застегнуто, на лице тревога. И еще глубокая печаль.

– Вы знали, что внизу меня ждет сестра и ничего мне не сказали? – В ее голосе были боль и недоверие. Прелестные голубые глаза метали молнии.

– Я решил, что она вполне может немного подождать.

Зря он это сказал. Шарлотта прищурилась.

– Значит, это соблазнение было рассчитано ненадолго? Быстро сделал дело, и все? Как вы эгоистичны и бездушны. Не думала, что вы такой.