— Ну, командир, тогда янкесов надо отпускать даже с явной контрабандой, а вот наглов топить беспощадно. — Штурман еще раз задумчиво глянул на маршрут, — Сергей Сергеич, дай пару часов, обсчитаю по этапам, заложу дополнительное время на одну дозаправку, потом доложу. Кстати, а почему четырнадцатое утром?

— В ночь с тринадцатого на четырнадцатое, — Карпенко стряхнул с сигареты столбик пепла, — Того попробует загородить брандерами выход из базы, а утром явится поглядеть на дело рук своих. Там мы его и достанем, на глазах у всей почтеннейшей публики.

— Понятно, — капитан второго ранга Леонов свернул карту, — как будет готово, доложу, командир.

— Александр Васильевич, а почему расчеты на бумаге, а не в ноутбуке? — притормозил штурмана Карпенко.

— Сергей Сергеевич, а сколько еще проживут те ноутбуки в тысяча девятьсот четвертом году? — пожал плечами Леонов, — Пока есть возможность надо постепенно обратно привыкать работать по старинке.

1 марта 1904 года. 12–50 по местному времени

Тихий океан, 41 гр. СШ, 159 гр. ВД.

БДК «Николай Вилков».

Павел Павлович Одинцов.

Вот передо мной сидит товарищ Тимохин, какой-то разом постаревший, сморщенный и потерянный. Одновременно потерявший дом, работу и любимое детище, в которое он вкладывал всю душу. Честно сказать, искренне жаль этого талантливого человека, но я не могу вернуть ему, ни первое, ни второе, ни третье. То есть, новый дом и новую интересную работу он когда-нибудь, надеюсь, обретет. Но вот насчет любимого детища, во первых еще лет пятьдесят, как минимум, вернуться к этой теме не позволит уровень развития технологии, а во вторых, да ну его нахрен, баловаться с такими силами, ничего не понимая в механизме их действия. Вот уж точно, открытие, опередившее время. Но сейчас я позвал его не для этого. Ну что ж, начнем беседу.

— Алексей Иванович, меня крайне беспокоит обстановка в вашем коллективе. Кроме того, что это штатские лица на боевом корабле, у ваших коллег также крайне низкий моральный дух. Как из-за самой аварии, так и из-за всего того, что за ней последовало. Поймите, в нашем положении не бывает лишних или ненужных людей, каждый должен делать свою часть работы. Да, по теме Тумана вам работать уже не придется, просто нет такой возможности. Хотя даже если бы возможность была, я бы заморозил опыты «до выяснения»… Надеюсь, что ТАМ, при повторном эксперименте вроде нашего, никого не выкинет в мезозой. Но ведь кроме этой темы есть куча других, не менее достойных занятий… — а Тимохин сидит, молчит и смотрит на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Тронулся что ли?

— Товарищ Одинцов, — проскрипел он старческим голосом, — правильно люди говорят, из-за нас все это… Я виноват, не просчитал побочные эффекты…

Ну, вот опять, начинается, говорили же с ним уже на эту тему. Нужно немедленно занять его чем-нибудь, полезным, чтоб дурью не маялся…, да и другие тоже. О, придумал!

— Товарищ Тимохин, вам и вашей группе поручается составить полный исчерпывающий реестр имеющейся у нас на борту научной, справочной, познавательной литературы, в том числе и имеющейся на компьютерных и прочих цифровых носителях. Также необходимо учесть все нетрадиционные для этого времени знания и умения, которыми обладают члены экипажей и прикомандированные специалисты. Выявить всех имеющих высшее, среднетехническое и специальное образование, в том числе и студентов заочников старших курсов, таких немало среди контрактников. Командирам кораблей и подразделений будет отдано указание оказывать вам полное содействие.

— Я попробую, Павел Павлович, — Тимохин медленно поднял голову, — это хоть какое-то дело для нас. Вы разрешите, я пойду?

— Идите… — я смотрел на ссутулившегося старика, который сменил моложавого щеголя. — Если будут проблемы, немедленно обращайтесь.

Когда Тимохин вышел, Дашуня подошла ко мне сзади и обняла руками за шею, — Паша, а чего это с ним? Какой-то он странный?!

— Дашь, — я поцеловал ее ладонь, — винит себя человек, за все что случилось, грызет денно и нощно…

— Понимаю, — вздохнула она, — но для меня он наоборот — исполнил самую-самую заветную мечту. Если бы не эта авария, мы… — Дашуня замялась, — мы так и не были бы вместе. Я так и осталась бы для тебя просто референтом, или подобранным на улице бездомным котенком. Я понимаю, я ужасная эгоистка… люди потеряли все, но я все равно счастлива… Паш, это плохо?

— Это не хорошо и не плохо, — я расслабился на мгновение в ее объятьях, — это нормально, ведь я тоже старый дурак — не видел что моя судьба, вот она, у меня прямо под носом. Но Дашунь, я не только твой любимый Паша, я еще товарищ Одинцов, великий и ужасный и у меня еще много дел. А для нежностей, я надеюсь, у нас будет целая ночь.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель! — Даша расплела свои объятья, — Ваше сиятельство желают чай, кофе или чего покрепче?

— Дорогая, мое Сиятельство желают литр кофе, ноутбук и полную тишину на пару часов.

— Будет исполнено, мой господин — хихикнула Дашка, — ноутбук и тишина предоставляются вам немедленно, а вот кофе… дайте вашей недостойной слуге несколько минут?

— Иди уже, балаболка! — я открыл ноутбук, и шлепнул ее по округлому заду, — Работать надо!

1 марта 1904 года. 15–10 по местному времени

Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.

БДК «Николай Вилков».

Алексей Иванович Тимохин.

С тяжелым чувством я спустился в трюм… запах гари, мрак, сырость и мерзость запустения. От нашего детища остались только два обугленных контейнера. Техники, наши и флотские, под «чутким» руководством мадам Аллы демонтировали уцелевшие, закопченные, блоки «Тумана», после чего изуродованные контейнеры будут подцеплены кранами БДК и выброшены за борт, для освобождения места. Мои ребята пока об этом не знают, но, возможно, часть элементной базы удастся использовать для улучшения состояния радиодела на местном ТОФе. Сейчас мне предстоит самое тяжелое — наконец, сообщить, где и когда мы оказались из-за моей, и только моей ошибки.

— Алла, — окликнул я рыжую бестию.

— Да? — она повернула ко мне свое опухшее, обожженное лицо, — Чего тебе надо, Тимохин?!

— Будь добра, собери людей, только, пожалуйста, всех.

— Зачем это? — ее хриплый голос был похож на воронье карканье.

— Разговор есть, важный, — я присел на край переносного верстака, заваленного монтажными схемами «Тумана», — я только что говорил с Одинцовым…

— И что? Мы возвращаемся?! — ее глаза вспыхнули как красные стоп-сигналы, — С полными штанами дерьма, псу под хвост три года работы и бог его знает сколько миллионов бюджетных рублей! Ты же знаешь, как тяжело было выбивать финансирование под нашу тему!

Она же еще ничего не знает, особый режим, с ними же никто из команды даже не разговаривает. Да, вернуться… Ага, размечталась! Да, сейчас я ей скажу…