Мельников, как мне показалось, в течение осени, когда мы не виделись, успел поправиться. Во всяком случае, форменный мундир как-то слишком плотно облегал его фигуру, туговато натягивался на спине, когда Андрей поворачивался, и еще Мельников постоянно поправлял ремень, словно норовя его ослабить. Цвет лица подполковника тоже был здоровым, пышущим, однако не успела я присесть напротив него и, поздоровавшись, с улыбкой поинтересоваться ходом его дел, как Мельников завел скучную шарманку, которую крутить он очень полюбил с тех пор, как начал расти по службе.

– Дела совсем замучили, Таня, – качая головой, кряхтел он. – Перед Новым годом начальство словно с цепи сорвалось. Требует и требует раскрываемости! А людей не дает и зарплату не повышает! Да. Ну, тебе этого не понять, конечно! – с притворным вздохом махнул он рукой.

– Н-да, – сочувственно поддакнула я ему. – Я и смотрю – исхудал ты совсем, бедный, осунулся…

Мельников не уловил ноток иронии в моем голосе и с удовольствием подхватил:

– Вот-вот, ты тоже заметила! Осунешься тут! Не поверишь – пообедать нормально некогда.

«Не поверю!» – мысленно согласилась я, окидывая взором расплывшуюся фигуру Мельникова.

– У меня тоже все дела, дела, Андрей, – постаралась я все-таки повернуть беседу в конструктивное русло, поскольку жаловаться на свою горькую судьбу Мельников мог до вечера, наплевав на то, что у него дел выше крыши и проблемы с раскрываемостью. – Женщину одну разыскиваю. Между прочим, делаю вашу работу, – подчеркнула я слово «вашу».

– Как это так? – оттопырил нижнюю губу подполковник.

– А к вам обращалась мать исчезнувшей, а у нее даже заявление не соизволили принять! Да не напрягай ты память! – поморщилась я, увидев, что Мельников серьезно нахмурил брови. – Я уверена, что ты даже и не слышал об этом обращении – наверняка твои сержанты не зафиксировали приход этой женщины.

– Таня, моим сержантам дан строгий приказ: фильтровать всех! У нас убийство на убийстве, а тут какое-то исчезновение молодой дамочки! Сама найдется, не маленькая!

– Твой прогрессирующий цинизм отнюдь не добавляет тебе профессионализма, – высказалась я. – Кстати, пока что она так и не нашлась.

– Да такие дела – это вообще тухляк! – продолжал разоряться, защищая свое ведомство, Мельников. – Как ее искать? Трупа-то нет! Это нереально!

– Я же как-то ищу! – резонно заметила я. – И даже кое-что уже выяснила. И у меня версии есть.

– Ну, а я-то тут при чем? – недоуменно спросил Андрей. – Думаешь, я все брошу и тоже начну ее искать? С собаками?

– Нет, мне всего лишь нужна кое-какая информация, – успокоила я его. – Во-первых, распечатка звонков с ее сотового телефона. Для вас это – плевое дело. Дальше… Списки пассажиров, покинувших Тарасов второго-третьего декабря – и железнодорожными, и авиарейсами. Это тоже несложно.

– Все? – уточнил Мельников.

– Пока все, – развела я руками. – Дальше, возможно, и что-то еще возникнет.

И я протянула Мельникову листок, на котором были записаны паспортные данные Ирмы и номер ее телефона.

– Ох, мне бы твои заботы! – вновь завздыхал Андрей, берясь за телефонную трубку.

Он отдал распоряжения, после чего обратился ко мне:

– Распечатку звонков ребята получат быстро, можешь подождать здесь. А вот со списками пассажиров вопрос посерьезнее. Вероятно, ответ будет только завтра.

– Ничего, я пока подожду распечатку, – благодарно ответила я, откинувшись на спинку стула.

В течение нескольких минут я выслушивала обстоятельный рассказ Мельникова о том, какая нервная у него работа, насколько оборзели сержанты, которые только «чаи гоняют», и в каком именно месте у него ноет спина. Делая вид, что мне все это безумно интересно, и отчаянно борясь с зевотой, я лишь кивала. Наконец дверь распахнулась, и в кабинет быстрой походкой вошел молодой парень в гражданском. Он положил на стол Мельникова длинный белый листок, испещренный цифрами.

Подполковник принял максимально многозначительный вид, водрузил на нос очки и принялся, нахмурившись, изучать список. Потом, поняв, что он занимается бесполезным делом, Андрей протянул его мне.

– Вот, Таня, – сказал он. – Исследуй.

Я быстро пробежала список глазами, больше всего интересуясь последними вызовами. Естественно, там мелькали номера телефонов Виктории Сухановой и Виктора Шмелева, которые я уже выучила наизусть. Насторожил же меня один-единственный звонок, произведенный на телефон Ирмы в восемнадцать часов семь минут. Номер это был мне незнаком.

– Андрей, можно пробить вот этот номер? Кому он принадлежит? – обратилась я к подполковнику, который сразу же принял еще более важный вид и свысока обратился к стоявшему у стола парню:

– Так, Серегин! Все данные на этого абонента, причем в кратчайшие сроки, мне на стол!

Серегин, кивнув, столь же стремительной легкой походкой покинул кабинет. Через несколько минут я выяснила, что номер принадлежит некоему Леониду Корецкому, двадцати пяти лет от роду, проживающему на улице Немецкой, в доме номер шестнадцать.

– Хорошо устроился парень! – с нотками зависти в голосе заметил Мельников. – Самый центр!

– Ничего хорошего, – усмехнулась я. – Пешеходная зона, постоянно толпы народа гуляют туда-сюда.

– Зато на работу недолго добираться.

– А ты знаешь, где он работает? – удивленно подняла я бровь.

– Да нигде он скорее всего не работает! – категорично и вопреки всякой логике вдруг заключил подполковник. – Молодежь сейчас вообще ленивая пошла! Тунеядцы сплошные!

– Тебе нужно переквалифицироваться в инспектора по делам несовершеннолетних для детской комнаты милиции, – посоветовала я ему. – Будешь с трудными подростками работать, молодое поколение воспитывать в лучших традициях!

– Я лучше сразу повешусь! – буркнул Мельников, и я поспешила поблагодарить его за помощь и откланяться, так как ворчливое с утра настроение подполковника не добавляло мне охоты к общению с ним.

Усевшись в свою машину, я задумалась. По идее, прежде чем ехать на встречу с Леонидом Корецким, не мешало бы мне проконсультироваться с родными и близкими Ирмы на предмет того, известен ли им такой человек. И я, почесав в затылке, для начала набрала номер Виктора. И сразу же поняла, что сделала неверный выбор…

Шмелев моментально занервничал, засыпал меня вопросами – что это за Корецкий такой, какое отношение он имеет к Ирме, и почему он, Виктор, ничего не знает об этом человеке? Все его вопросы были начисто лишены здравого смысла, и я, изрядно утомленная ими, испугавшись, как бы ревнивый супруг не потребовал у меня адрес Корецкого, чтобы поехать туда и разобраться с ним, поспешила свернуть беседу. Главное, я убедилась, что Шмелев Корецкого совсем не знает.

Не знали о нем ни Виктория Суханова, ни Екатерина Михайловна Малеванная. Последняя, кстати, тоже заволновалась не на шутку и принялась выпытывать, откуда мне стало известно это имя.