— Нет, пусть лучше Ник, — ответил тот, забираясь под одеяло.

Стало больно. Я понимала, что сама виновата, но боль от этого не проходила. Ник сел на край постели, а я заняла кресло так, чтобы видеть Илверта. Лучше тоже здесь посплю.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил сын Вейса.

— Ладно. О чем тебе рассказать?

— О магии.

— Договорились, о магии так о магии. Однажды жил великий маг, и звали его Растиан Шеммон…

Я тоже внимательно слушала. История была интересной, и вскоре Ил заклевал носом, а потом его дыхание и вовсе стало ровным, размеренным. Я подошла к кровати и осторожно коснулась губами лба сына. Обернулась к Нику и поняла, что сейчас мне не поздоровится.

— Нам надо поговорить, ваше величество, — угрюмо сказал Вейс.

— Хорошо. Пройдем в мои покои.

Ник проверил охрану, поручил звать его немедленно, если кошмары вернутся, и прошел следом за мной в королевскую гостиную.

— Присаживайтесь, — сказала ему.

— Нет уж, я постою, — ответил Вейс холодно, и я тоже осталась стоять напротив него. — Я хотел спросить, ваше величество, за что вы так ненавидите своего сына?

Я замерла. Что за глупый вопрос? Я никогда не испытывала ненависти к Илу. Иногда он меня порядком раздражал, да, но ненавидеть?

— Я люблю Ила, — ответила ему.

— Нет. Это понятно сразу, стоит увидеть вас рядом. Но одно дело не любить, и совсем другое — ненавидеть. Я хочу знать, что вам сделал семилетний ребенок, ваше величество?

— Ничего, лер Вейс. Мой сын ничего мне не сделал, — ответила я. — Но этикет — это не пустой звук. Короли не бегают ночами по дворцу. Короли не врываются в комнаты без стука. И не устраивают позорные истерики.

— Вы — его мать. И должны быть благодарны, что со своими проблемами Илверт все еще идет к вам, — отчеканил Вейс.

— У вас есть дети, лер Вейс? — спросила я.

— Нет, — ответил тот.

— Тогда по какому праву вы меня учите? Когда у вас появятся свои малыши, будете воспитывать их так, как посчитаете нужным. А в дела Ила прошу не вмешиваться. Ваша задача — обеспечение его безопасности, а не воспитание.

— Вы не правы, ваше величество. Ваш сын так любит вас, а вы его уничтожаете. Сейчас ему семь, и его любовь слепа. А что будет, когда ему исполнится семнадцать? Во сколько лет он поймет, что возненавидел вас в ответ? И что тогда с ним станет? Вы этого добиваетесь, ваше величество?

— Нет.

Я ощутила, как по щекам покатились слезы. Пыталась остановиться, потому что стыдно было реветь на глазах у этого человека, но никак не могла. В руку опустился белоснежный платок.

— Спасибо, — пролепетала я сквозь слезы. — Простите, лер Вейс. И забудьте.

— Забыть, что видел королеву плачущей? Хорошо, — ответил он. — Уже не помню.

А слезы только покатились сильнее.

— Уходите, — приказала ему. — Я верну вам платок завтра.

— Можете оставить себе, — ответил Ник, шагнул ко мне и обнял за плечи. Я спрятала лицо у него на груди и дала волю слезам. Будто внутри прорвало какую-то плотину, которая долгое время сдерживала чувства, и теперь они со слезами выходили наружу. Я цеплялась за Ника, стараясь удержаться в этом мире. Понимала, что совершаю глупость, и ничего не могла с собой поделать. Но всему рано или поздно приходит конец. Слезинки высохли. Я отвернулась, чтобы Ник не видел опухшее лицо, но сложно разговаривать с человеком, стоя к нему спиной.

— Подождите меня пару минут, — попросила его и сбежала в ванную комнату. Умылась, смывая разводы слез, постояла немного, чтобы успокоиться, и медленно вернулась в гостиную. Ник ждал. Спокойный и невозмутимый, даже отстраненный.

— Я хотела извиниться перед вами, лер Вейс, — сказала ему.

— Ваше величество…

— Не перебивайте, когда говорит королева. Вчера и сегодня я вела себя недопустимо по отношению к вам. Оправдываться не стану, просто знайте, что мне жаль.

— Я не держу на вас зла, ваше величество, — ответил Ник. — И дело не во мне.

— В вас. Признаюсь, меня задевает приказ моего брата. Я вот уже семь лет правлю Литонией и считаю, что подобное недоверие оскорбительно. Поэтому изначально приняла вас как врага.

— Его величество Осмонд всего лишь попросил меня обеспечить вашу безопасность, — ответил Вейс.

— Не врите. Вы сами обещали написать ему, забыли?

— Я ничего не забываю, ваше величество.

Мои благие намерения затрещали по швам, но я слишком выдохлась, чтобы начинать следующий раунд.

— Мы не с того начали, лер Вейс. Давайте заключим перемирие, потому что у нас одна цель, и это благополучие моего сына.

Вейс явно хотел что-то съязвить, но не стал. Видимо, тоже выдохся.

— Вы правы, ваше величество, — ответил он. — Его величество — очень впечатлительный и доверчивый ребенок. Он нуждается в защите, вашей, прежде всего.

— И вашей тоже.

— Я выполняю свой долг. И тренировки, против которых вы так восстали, необходимы. Женщина может позволить себе быть слабой. Мужчина — нет. Особенно король.

— Вы правы, лер Вейс. Продолжайте тренировки, если считаете нужным.

— Благодарю за мудрое решение, ваше величество.

— Рада, что мы друг друга поняли, — ответила я. — Доброй ночи, лер Вейс.

— Доброй ночи, ваше величество, — откликнулся Ник, поклонился и вышел.

Я прошла в спальню, позвала служанку, чтобы помогла переодеться ко сну, легла — и поняла, что не смогу и глаз сомкнуть. Почему Илу снится его отец? Хочет мести за свою смерть? Или предвещает беду? Мне было очень страшно. Я провертелась до двух часов ночи, потом встала, накинула домашнее платье и тихонько пошла на половину сына. У его двери дежурила стража. Караульные поклонились, а я приложила палец к губам и скользнула в комнату сына.

Ил спал беспокойно. Он метался по кровати, одеяло почти сползло на пол. Я тихонько подошла, подняла одеяло и укрыла его. Сама же завернулась в сложенный в ногах моего мальчика плед и забилась в кресло. Страх постепенно отступал. Я по-прежнему не понимала, что происходит, но в одном Вейс был прав — Ил не заслужил такого отношения. Он никогда и ничем меня не обидел. Наоборот, всегда был послушным, хоть и очень надоедливым ребенком. И я не хотела, чтобы он ненавидел свою мать. С этой мыслью мне удалось уснуть.

Ник Вейс

Странно. После нашего разговора мне стало жаль Бранду. Может быть, потому, что под налетом королевского лоска все-таки удалось разглядеть несчастную девушку, которая когда-то приехала в Литонию, чтобы стать заложницей мирного договора? Теперь и я узнал человека, которого видел маленький Илверт. Судя по лицу Бранды, это был его отец. Но почему он являлся сыну? И являлся ли? Что происходит в этом дворце? Я не понимал. Хотелось бы разобраться, но пока не получалось.