В душевой на сей раз всё пошло обычным чередом. Уэсли уже не был новым, поэтому никаких «плановых» разборок пока не намечалось – а значит, не предвиделось ничего интересного.

Многих заключённых занимало не столько мытьё, сколько, если можно так выразиться, сексуальная жизнь. Душевая являлась одним из немногих мест, где ей можно было беспрепятственно уделить время – и наиболее подходящим. Некоторых, впрочем, устраивал и тюремный двор, но в душе, как-никак, удобнее, и хотя бы нет наблюдательных вышек.

Происходило всё на удивление мирно, без какого бы то ни было принуждения – чего никак нельзя было ждать от Лабрисфорта. Все желающие один за другим пользовались «услугами» одного и того же парня – и тот не сопротивлялся.

Здесь Уэсли впервые изменил своим наблюдательским целям. Он слишком мало пробыл в тюрьме, чтобы такое зрелище стало для него привычным. Его мутило при одном взгляде на образовавшуюся в углу душевой очередь. Но волей-неволей он заметил, что первым в этой очереди был Джо, которого сегодня не интересовали драки. Даже мыло, которое громила всегда по общепризнанному неоспоримому праву захватывал первым, в этот день он сразу великодушно уступил своим шестёркам. Правда, предупредив, чтобы до тех пор, пока он, Джо, не освободится, мыло оставалось у них и к остальным в руки не попадало.

– Эй! – Флэша толкнул в плечо какой-то ухмыляющийся тип, но совсем не сильно. Кивнув на очередь, он спросил: – Присоединиться не желаешь? Чтобы долго не ждать, можем трахнуть его вдвоём. Увидишь, тебе понравится. Малыш сделает, что захочешь.

Уэсли отвернулся и промолчал. Ему и без того тошно было слушать хриплые возгласы и стоны, доносящиеся из угла душевой.

– Много теряешь, – протянул его собеседник. Кажется, он хотел добавить что-то ещё, но передумал, чему Уэсли не мог не порадоваться.

На дневной прогулке к Флэшу подошёл Ральф Фортадо. Вытащив изо рта тлеющий косяк и выдохнув густое облако марихуанового дыма, он сказал:

– Ну что, привыкаешь к здешней жизни?

– Пытаюсь.

Спрашивать, как Фортадо добывает деньги на траву, случайными заработками, или как-то иначе, Уэсли не стал.

– Ну и правильно. Отрицание действительности – не лучший выход, – хмыкнул Ральф. – Если не пытаться – будет хуже. Можешь мне поверить.

– Верить-то я верю. Только насчёт совсем привыкнуть – это вряд ли получится…

– Почему? – Ральф продолжал улыбаться. Ответ на вопрос он, конечно знал, но – свой ответ. Ему было любопытно услышать, что скажет Уэсли.

– Здесь всё не так, как представляется на первый взгляд.

Фортадо удивлённо приподнял брови:

– Например?

– Да многое. Например, сразу не скажешь, что Джо – гомик.

Тут Ральф уже не просто улыбнулся, а рассмеялся.

– И не говори. Особенно ему в лицо. Потому что он сам так не считает. Это я уже серьёзно, Флэш. – Фортадо действительно посерьёзнел. – В драке Джо с тобой, может, и не справится. Но разборки один на один – это так, традиционная показуха. И… раз ты до сих пор жив – значит, всерьёз он не злится. Ты ведь не оспариваешь его первенство. А вот если ему кто на самом деле поперёк глотки – он способ разделаться найдёт. С помощью шестёрок, а то и вовсе не своими руками. У него бабки водятся. А боссы… ну, подумаешь, для них это – пара лишних патронов. В рапорте потом напишут – мол, была попытка нападения, возникла необходимость самообороны. Так уже не раз случалось.

– Ну, дело не только в Джо. Вообще, весь этот бардак в душевой…

Ральф вновь потерял свою серьёзность.

– Ты здесь недолго, брат. Знаешь, как это бывает… Поначалу думаешь – вот, совсем рядом, в соседнем крыле – женщины… Но со временем понимаешь, что всё равно не увидишь их никогда. А если честно, тамошних женщин, может, лучше и не видеть. А другие… они в другом мире. В общем, приходится довольствоваться тем, что есть.

Уэсли неопределённо кашлянул.

– Никогда бы не подумал, что в тюрьме это бывает настолько… ну… тихо и спокойно.

– Раньше не было. – Ральф бросил на землю окурок, раздавил его носком ботинка, достал ещё одну сигарету. – В смысле, было совсем не тихо и не спокойно. Тех, кто слабее, имели только так. Но благодаря ему всё изменилось.

Уэсли посмотрел в ту сторону, куда указал Фортадо, и увидел худого низкорослого парня лет двадцати пяти. У него были светлые волосы и глаза, и бледное худое лицо. Теперь Флэш вспомнил, что это именно к нему в душевой выстроилась целая очередь. А камера его находилась на втором этаже, слева от камеры Уэсли.

– Кто он? – спросил Флэш.

Фортадо пожал плечами.

– Мисси. Подружка. На его первой прогулке Джо собрался было показать ему, как всегда, кто здесь главный. Все уже столпились вокруг – ну, ты представляешь картину. И знаешь, что он сказал? «Ну не все же сразу, мальчики. А по очереди – пожалуйста. Можете делать мне больно, но не очень сильно». Он извращенец. Мазохист. Джо не стал его бить. Мисси самому нравится жить так… Серьёзно. Хотя, если разобраться, иначе он бы тут и не выжил.

– Потому что слабый?

– Потому что наши громилы всё равно дознались бы, кто он такой. И не потерпели бы гея, который отказывается давать по собственной воле. Нетрудно догадаться, что бы они с ним сделали.

– Прикончили бы?

– А то. Но перед этим очень долго делали бы очень больно… А так – Мисси, можно сказать, сохраняет в Лабрисфорте мир.

– Почему?

– Как-то раз Садист Визер запер его в карцер. Надолго. Захотел провести эксперимент: что будут делать остальные – ну, ради смеха, понимаешь? Любит он такие опыты ставить. На то и Садист. Так вот: эксперимент удался. Всё стало как прежде, когда сильные трахали слабых. Или – очень сильные – просто сильных… – Фортадо усмехнулся – на этот раз своей особенной усмешкой, в которой не было ни капли веселья. – В общем, неохота про это вспоминать. Так продолжалось, пока Мисси не выпустили. А до его появления так всё время было.

– Ясно… Сегодня мне уже предлагали встать в очередь. Но вряд ли я когда-то это сделаю. Всё-таки, несмотря ни на что, предпочитаю женщин.

– Это хорошо. Но смотри, чтобы тебя кто-нибудь не предпочёл. А то захотят разнообразия… – Фортадо снова усмехнулся и, наступив на окурок второго косяка, зашагал прочь.

Глядя ему вслед, Уэсли думал о том, что трава делает Ральфа весьма разговорчивым. И ещё о том, что Фортадо, безусловно, сильный парень. Но вот до очень сильного явно не дотягивает.

На следующее утро, девятнадцатого августа, Уэсли проснулся за два часа до подъёма. Время он узнал, подойдя к решётке и заглянув в вечно открытую дверь надзирательской комнаты.

За письменным столом, делая вид, что сочиняет рапорт, сидел Фил. На самом деле он засыпал и был близок к тому, чтобы уткнуться носом в клавиатуру. Сбоку на этот стол были закинуты чьи-то ноги в ботинках на протекторной подошве. Сам обладатель внушительной обуви находился вне поля зрения Уэсли.