«Место — нет, — не преминул разочаровать меня „паук“. — А вот устройство западни, в которую вы, сударь, угодили — знакомо прекрасно. В просторечье сие называется „духоловка“. Китайцы с ее помощью собирают Слепки для артефактов. Так-то на людей она тоже годится, но… В общем, примите мои поздравления, сударь: насколько могу судить, вы первый человек, угодивший в духоловку!»

«Благодарю. И какой же за это полагается приз?» — хмыкнул я.

«Медленная, мучительная смерть», — невозмутимо сообщил Фу.

«Э, нет, стоп! — взвился я, похолодев. — Отказываюсь от приза, продолжим игру!»

«Кажется, игры закончились, сударь. Теперь все всерьез».

«Всерьез началось еще с яда в вине, — напомнил я. — Но там вы меня спасли. И что, для того лишь, чтобы теперь бросить на произвол судьбы?»

«Я работаю, сударь. Ищу. Но я не всесилен. Поймите, вы сейчас можете находиться где угодно! В Сибири, в Европе, в Китае — даже в Америке! Хотя нет, в Америке все же вряд ли… Но так или иначе, зона поиска — чуть ли не полсвета! Пока я стану обшаривать мир уголок за уголком, вы банально погибнете в заточении от жажды и голода!»

«А сам я могу что-то сделать?» — как-то сразу поверив в невеселый прогноз фамильяра и пав духом, спросил я.

«Едва ли. Разве что ваши похитители были столь неосторожны, что, малюя пентаграмму, допустили разрывы не менее чем в локоть. То есть почти в полметра. Есть такое?».

«Нет, линия сплошная», — по-быстрому оглядев чертеж, доложил я.

«И подле каждой свечи — по Слепку духа?» — спросил «паук».

«Вы имеете в виду эти брошки с сережками? — уточнил я, снова озираясь. — Тогда да, у каждой».

«Значит, свечи будут пылать, не сгорая, очень долго. Всяко больше, чем вы там протянете, сударь. Все, что нам остается — положиться на удачу. Присядьте — а лучше, вовсе прилягте. Экономьте силы. А я стану вас искать. И если повезет, найду раньше, чем Пустота заберет вас…»

«Да уж, поторопитесь, пожалуйста!» — буркнул я, следуя совету и садясь на пол.

«Сделаю, что смогу, сударь. А сейчас не отвлекайте меня! Я работаю!»

«Договорились…» — пробормотал я.

Голос фамильяра в моей голове пропал.

С минуту я просидел неподвижно. Затем, подумав: «Да какого черта, блин?!», вскочил и снова попытался продавить невидимую стену подошвой. Затем попробовал задуть свечу — но даже и не будь между нами волшебной преграды, та находилась слишком далеко. Волшебной… Точно! Сложив пальцы в фигу, я шарахнул по свече магическим ударом. Почувствовал, как уходит мана, но пламя даже не дрогнуло. Ну да, годись здесь чародейская техника, Фу бы мне об этом сразу сказал…

Все же перебрав еще несколько освоенных навыков: левитацию, чистку одежды и зачем-то проявление скрытых меток — с одним и тем же нулевым уроном что для свечи, что для линий на полу — я махнул рукой и снова опустился на пол. И в этот момент в комнату через темную арку в стене прямо передо мной вошла Воронцова.

— Ты?! — выдохнул я, вскакивая.

Собственно, именно этого и следовало ждать: кому еще, кроме Миланы, пришло бы в голову устраивать мне ловушку? Единственное, что не совсем ложилось в данную схему — участие в деле Крикалева. У семьи очкарика же, вроде, были с Воронцовыми какие-то свои терки, нет?

— Ну что, молодой князь, помогло вам ваше Зеркало? — в отличие от меня, Милана могла сейчас себе позволить вежливость — пусть и не без насмешки.

— Еще не вечер! — хмуро бросил я.

— Как раз таки вечер! — развела руками молодая графиня. — Дело к ужину, испытание завершено. Если вдруг интересно: за магию у вас, сударь, сорок пять баллов. Майор Алексеев особо отметил проявленные вами выдержку и тактическую сметку, но штабс-ротмистр Поклонская настояла на частичном снижении оценки за неуместную беспардонность в отношении противницы.

— Оно того стоило! — хмыкнул я.

— Что ж, тогда наслаждайтесь, молодой князь: это была ваша последняя возможность над кем-то поглумиться. Из круга духоловки вам нипочем не выйти!

— Это мы еще посмотрим… — буркнул я, лихорадочно соображая.

Воронцова пришла явно не для того, чтобы выпустить меня из западни. Наоборот — поиздеваться напоследок. Но пришла, и разговаривает. Не шанс ли это для меня? Болтливый злодей — единственное, что может помочь герою, стоящему на краю гибели. Ну, если верить Голливуду. И пусть герой из меня так себе, зато Милана — злодейка просто эталонная. Может, сработает?

— Смотрите, сколько душе угодно, — пожала между тем плечами молодая графиня.

— Только объясните мне, — перейдя на «вы» — чтобы не спугнуть собеседницу грубостью — начал я издалека. — Как вам удалось перетащить на свою сторону Крикалева?

— Перетащить? — усмехнулась Воронцова. — Да этот Зоркий Глаз мне уже год как туфли вылизывает! Я его к вам и подослала — а вы, сударь, купились!

— Но разве его отец не погиб по вине вашего? — спросил я.

— Может, и так. Что всего-то и значит, что сыночек оказался куда умнее папаши!

— Посмотреть бы ему в глаза напоследок… — пробормотал я. — Не пришлете сюда свою «шестерку» — в качестве последнего одолжения?

Точно же, «шестерку»! Когда после драки на лестнице я назвал так прихвостней Миланы, она будто бы смутилась. Получается, подумала, что я сосчитал и притаившегося поблизости очкарика — без него напавших на меня было пятеро, с ним, соответственно, шестеро! И Воронцова испугалась, что ее хитрость раскрыта! А я тогда и не понял…

— Перебьетесь, — отрезала молодая графиня. — И если, сударь, таким замысловатым образом вы пытаетесь выяснить, насколько далеко вас забросило, — прищурилась она, — то не надейтесь!

— А почему, собственно? — с деланым равнодушием осведомился я. — Как вы сами сказали, из круга мне не выйти. Что случится, если я узнаю, где именно мне предстоит встретить смерть?

— Скорее всего — ничего. Но лучше не рисковать. Меньше будете знать вы — крепче стану спать я!

Блин! Неправильная какая-то злодейка мне досталась! Слишком умная.

— Ну, спокойной ночи… — процедил я.

— Прощайте, молодой князь, — кивнула в ответ Воронцова. Отступила на шаг, но вдруг все же остановилась. — Честно говоря, я даже немного жалею, что мы с вами оказались по разные стороны щита, — проговорила Милана уже несколько иным тоном — тихо и почти печально.

— Так, может, не поздно еще все переиграть? — с новой надеждой спросил я.

— После того, что вы учинили с Варварой? — невесело усмехнулась девушка. — Признаться, у меня были мысли сохранить вам жизнь — заставить публично покаяться, принудить поклясться в верности. Ведь, положа руку на сердце, в гибели Пети вы и впрямь не так уж и виноваты… Но теперь это уже невозможно, — тряхнула она своей длинной косой. — Иначе уже к утру от меня половина манников разбежится. А вторая половина — к завтрашнему вечеру. Согласитесь: размен неравноценный — при всех ваших достоинствах, что реальных, что мнимых. Так что как сложилось — так уж сложилось. Счастливо оставаться! — и, резко повернувшись, Воронцова быстрым шагом покинула комнату — словно спеша сбежать от собственных сомнений.