– Странная? В чем же странная?

– Да ей все время чудились то шаги, то шорохи всякие. Она рассказывала, что выскакивает ночью из своей комнаты, чтобы поймать его! Я бы ни за что и носа не высунула!

– Кого поймать?

– Ну, который ходит в коридоре! Но, между нами, Тина… ну, любила выпить. Каждую ночь пьет коньяк, а потом сунет мне пустую бутылку и просит выбросить. Хотя человек хороший, свойская и не жадная. Подарила мне бусы из черного камня. Говорила, вот отдаст Ада Романовна деньги, заживем! Сделаю из тебя модель. А сама удрала и с концами. Даже телефон не оставила. И деньги теперь не получит. Андрей ей никогда ничего не даст. Он жадный и весь из себя. Хозяин! Только это между нами. А что будет, когда найдется сын Николая Андреевича?

– Не знаю, Света. Мое дело его найти… – Шибаев слегка обалдел от потока информации, но терпел – а вдруг всплывет что-нибудь ценное. – А вы тоже считаете, что в коридоре кто-то ходил?

– Я? – Света на миг задумалась. – Даже не знаю, что сказать. Понимаете, этот дом плохой, только это между нами. Вика сердится, когда я говорю, что место тут плохое. Всегда холодно, хотя своя котельная. Аж мороз по коже, я все время простуженная хожу. Говорят, тут раньше кладбище было! Когда строили, человеческих костей было море. Их сгребли и вывезли куда-то. Лично я не слышала, чтоб кто-то ходил, я всегда запиралась на ночь. Но Вика сама рассказывала, что Ада Романовна разговаривала с покойным мужем! И музыка была. Я как услышала… Ужас! Может, это он ходил? Тина выскакивает, а там никого нет. Он только ей показывался.

– Кто кому? – Шибаев запутался в персонажах.

– Муж покойный, Николай Андреевич! Аде Романовне он показывался, а Тине нет. Ну, в смысле, не к ней приходил, а к жене. Поэтому она его и не видела. Выскочит, а там никого. Она говорила, я его все равно поймаю. И музыку включал из музыкальной шкатулки. Или она от горя помешалась, Ада Романовна.

– И часто оно там ходило?

– Привидение?

– Привидение.

Разговор принимал иррациональный характер. Сплошной сюр, как любит говорить Алик.

– Ну, раза два или даже три. Точно, три. В коридоре.

– Понятно. А что вы хотели мне рассказать?

– Ну… про все про это. Вика приказала не болтать, а я подумала, что вам надо бы знать, ведь вы на Аду Романовну работаете. Бедная Ада Романовна! Так мучилась, лекарств одних пила страх сколько!

– Света, Тина могла украсть деньги из спальни Ады Романовны?

– Это вам Вика сказала? Ой, да она ж ее терпеть не может! Кто угодно мог украсть. Дверь не запирается. В доме полно народу. Пусть докажет. Может, сама и взяла. Она же за всеми подглядывала, подслушивала под дверьми. Прямо шпион какой-то!

– И Тина могла украсть?

– Не знаю. Все могли. Может, и Тина. Она считала, что Ада Романовна ей задолжала. Говорила, что могла родить от Севы, но очень переживала, у нее был этот… стресс! И денег не было, вот и получился выкидыш. И теперь она пьет, вроде как с горя. И любимый человек умер, Сева. Тогда Ада Романовна ее и знать не знала, а когда Сева стал приходить, так сразу нашла и позвала, вроде как совесть проснулась. Может, и взяла деньги, не знаю. Аде Романовне уже все равно. Она перед смертью сказала Андрею выдать нам зарплату за целый год! Представляете? Я прямо не ожидала. Ада Романовна была… ну, очень строгая. Ее все боялись. Я однажды разбила вазу, так вы не поверите, она…

– У вас нет случайно адреса Тины? – перебил слегка озверевший Шибаев.

– Вы хотите ее арестовать?

Он невольно рассмеялся.

– Нет! Просто поговорить. Я же не полиция. Насчет привидений.

– Есть! – Она раскрыла сумочку, достала салфетку и нацарапала несколько строк. – Вот. Только это между нами, не говорите, что это я дала, ладно?

– Ладно, – согласился Шибаев. Сейчас он согласился бы на что угодно, лишь бы оказаться от нее как можно дальше. – Не скажу.

Наступило молчание. Кажется, было сказано все.

– Вам куда? – спросил Шибаев, выдержав паузу.

– Мне на площадь! Остановите около банка, – она хихикнула и метнула в него лукавый взгляд. – А в кино детективы всегда дают свою визитку!

Она не спешила прощаться и с удовольствием продолжила бы знакомство. Раскраснелась, отбросила капюшон и расстегнула курточку. Голубые глазки, светлые прядки, конопушки на аккуратном носике… Славная девочка! Глуповата, правда, и говорит без продыху. На каком-то этапе теряешь нить, приходится переспрашивать. Но славная. В другой раз он не растерялся бы. В другой, но не сейчас. Шибаев достал из бардачка визитную карточку…

…Он чувствовал себя выпотрошенным заживо. Чувство, которое он испытывал, можно было выразить четырьмя словами: ох уж эти женщины! Сначала нетрезвая Вилонова с кошками, потом Вика со сложным характером, а теперь еще и Света. Букет прекрасных дам, как говорит Алик. Утром он подумал, что заскочит к Яне, спросит, как она; он все время предвкушал, как откроет дверь, как звякнут китайские колокольчики, как старая дама с седыми кудряшками поднимет голову и спросит: вы к Яночке? Но сейчас он сказал себе, что на сегодня по женщинам отбой. Финита, как говорит Алик. Сейчас бы стакан водки…

– Известно ли тебе, друг мой Ши-Бон, что не следует трясти мокрыми руками? – спросил за ужином адвокат Алик Дрючин частного детектива Шибаева.

Шибаев взглянул на Алика и промолчал, не найдя что ответить.

– Ты спросишь почему? – продолжал Алик.

Шибаев хранил молчание.

– А потому, что если ты будешь трясти мокрыми руками, то жена у тебя будет пить. Пьяница, в смысле. Интересное суеверие, правда? Не совсем понятна этимология, так сказать, но очень образно. А если крошки собирать со стола рукой, то муж будет кривой. И наоборот. Тоже странно.

– А как надо? – спросил Шибаев.

– Ну… не знаю, тряпкой или метелкой из перьев павлина. Или вот еще, соль рассыпать – к несчастью. Ну, это все знают. Соль была дорогая, если рассыпать, прямой убыток. Или правая ладонь чешется – к деньгам.

– Дрючин, кончай дурью маяться! С какого это рожна ты стал верить в приметы?

– Я не то что верю, просто интересно, откуда они взялись. Это же фольклор. Язычество, если хочешь. Я тут нашел интересную цитатку… Иоанн Златоуст высказался в том смысле, что не примета приносит несчастье, а греховная жизнь.

– Кто?

– Иоанн Златоуст, был такой святой. То есть не пустое ведро или черная кошка, а греховная жизнь.

– Согласен. А ты как язычник, Дрючин. Все несчастья от греховной жизни, а ты ищешь, на кого бы свалить.

– Да не верю я! Сказал же, статью заказали.

– А в зеркало кто смотрится?