— Да адрес просто скажи, не маленький, найду, — оборвал ее Глеб.

Дверь из прихожей в родительскую спальню была все так же полуоткрыта, но кровать, вопреки никак не уходящей из памяти картине, аккуратно застелена. «Впрочем, — подумал он, — надо еще на кухне поглядеть. Они же торопились, наверняка какие-то следы оставили».

Действительно, возле кухонного стола стояла набитая снедью коробка: фрукты, сладости, парочка винных бутылок… На столе красовались почти пустая бутылка из-под шампанского и два бокала. На одном, кажется, виднелись слабые следы помады. На секунду он прижался к этим следам губами…

— У вас началась новая жизнь?.. Поздравляю! Я тоже начну, пожалуй…

Бокалы Глеб вымыл, а бутылку отнес к мусоропроводу. Содержимое коробки честно поделил пополам, уложив свою половину в пакет.

— Чтоб не с пустыми руками… Да уж, обязательный пункт программы…

Ему вспомнилось слышанное однажды выражение. Тогда его покоробило, а теперь показалось удивительно подходящим.

— Кто девушку ужинает, тот ее и танцует, — продекламировал Глеб, глядя в зеркало. — Даже если ужин случается утром. Извини, Анджела, ты сама напросилась…

Он знал, что, скорее всего, уже завтра начнет себя ненавидеть, но с черной бурей внутри надо было что-то делать. Да и то, разве сейчас он себя не ненавидит? Вот и отлично. Чем хуже, тем лучше.

Вернувшиеся через час — полтора Мария Петровна и Сергей Валерьевич обнаружили прицепленную к зеркалу записку:

«Мама, папа! Решил, что лучшее средство от похмелья — это работа. Поехал на этюды. Буду вечером. Поздно. Глеб».

— Сереж, ты что-нибудь понял? — Мария Петровна пожала плечами. — На этюды он поехал? А этюдник в углу мне с недосыпу мерещится?

Ухо покалывало — так бывает, когда нога или рука затечет от неподвижности. Разве ухо можно отлежать? Но покалывает ощутимо.

Разлепив глаза, Босс увидел нависшую над ним оскаленную усатую морду… Глаза тут же закрылись — как по собственной воле. Что за глюки? Похмелье, что ли, такое страшное?

Покалывание прекратилось, зато начались странные звуки: шорохи, тихое и от того еще более жуткое рычание, позвякивания какие-то. Один звук показался знакомым: вроде как пробка от текилы скачет по стеклянной столешнице. Потом по уху опять забегали крошечные иголочки. Нет, надо просыпаться…

Открыв глаза, Босс понял, что никакой это был не сон. И нависшая над ним морда — скорее мордочка. На диванной подушке сидел котенок и трогал его за ухо, то выпуская, то втягивая когти. И никакой он не оскаленный, так, спросонья примерещилось. Обычный дворовый побродяжка — мелкий, рыжевато-серый, с гордо задранным тощим хвостиком.

Котенок перепрыгнул на стоящий возле дивана стол и начал радостно подбрасывать — да, пробку от текилы, — косясь при этом на человека: присоединяйся, мол, давай поиграем.

И откуда «это» здесь взялось?

И, кстати, где это — здесь?

Он осмотрелся — ага, значит, я вчера из клуба так и не уехал, прямо в кабинете вырубился. Плазма на стене мигала застывшим кадром. Это с той камеры, сообразил Босс, что на потолке, прямо над рингом: прямо посреди квадрата распластался, нелепо вывернув ноги и руки, Мозоль. Да, точно, мне еще вчера показалось, что это свастику напоминает, вот гадость! Ладно, ну их всех! И самого Мозоля туда же. Поправиться бы сейчас, вот только осталось ли хоть что-нибудь…

Сколько ж я вчера выпил? Хотя раздеться сил еще хватило. Или это кто-то меня раздел? Уж больно аккуратно шмотки сложены, пиджак и вовсе на плечиках висит, прямо над холодильником. А в холодильнике — вот красота! — упаковка пива. Ну точно — кто-то позаботился. Клык, небось, больше некому. Спасибо, конечно, но вот дверь, значит, именно он нараспашку оставил — иначе откуда котенок приблудный?

Половину первой банки он расплескал, к тому же чуть не подавился. Вторая пошла легче. И голове вроде полегчало. Прыжки котенка — на самом деле почти беззвучные — уже не казались долбящими череп отбойными молотками. Ладно, пусть пока скачет, потом уборщице надо сказать, пусть выкинет назад на помойку. А то он тут мне таких дел наделает…

Дела… ох, надо вспомнить. Кстати, как же пацана этого фамилия, который Мозоля так фантастически положил? Черт! Мы же с ним вроде договор вчера подписывали? Или не подписывали? Ах да, Козырев! Я еще пошутил: мол, козырный ты парень, Козырев Борис.

Так, с этим ясно. Но не с пацаном же этим я вчера так надрался? Что-то еще было? И что-то важное причем… Важное… Полковник приходил, но это раньше было, еще до боя этого… А после… Что-то еще было, разговоры какие-то, документы…

Ладно, с разговорами проще, это проверить можно. Нашарив на столе мобильник, Босс просмотрел исходящие вызовы. Ага, вот. Ну да, все правильно, теперь вспомнил. Звонил я Яше Топтуну, обрисовал ему ситуацию. И встреча была назначена… Вот только на когда? И где? Смотрим в компьютере — надо же, есть. Однако торопиться надо.

Он опять схватил мобильник, потыкал.

— Клык, ты где?

— В зале, где ж еще, — отозвался тот. — Тренировка идет.

— Зайди. Моментом.

Клык замер на пороге, едва не наступив на котенка, бесстрашно подскочившего к новым ногам и принявшегося их обнюхивать.

— Симпатичный зверь, — лицо Клыка искривилось в гримасе, отдаленно напоминающей улыбку. — Приблудился?

— Приблудился! — сердито передразнил Босс, радуясь, что можно на кого-нибудь сорваться. — Ты чего дверь не закрыл перед уходом? Заходи, кто хочешь, делай, что хочешь?! Ладно, котенок, а… — в третий раз перерыв недра платяного шкафа, он наконец нашел рубашку, которая выглядела чистой, и сменил гнев на милость. — За пиво, впрочем, спасибо.

— Какая дверь, какое пиво? — ошарашенно переспросил Клык. — Вы ж вчера сказали, что домой, охраннику велели вас отвезти, сами кабинет и закрыли.

«Та-ак, — подумал Босс. — Хорошенькие дела, однако. Значит, я как бы уехал как бы домой, а проснулся здесь. Вдобавок кто-то меня раздел и на диван уложил. Даже если я сам вернулся, разделся и улегся, то пиво-то на утро кто припас? Да уж, надо понимать, мозги мне выносит уже не по-детски».

— Давай посмотрим, что у нас камеры наружного наблюдения записали, — довольно миролюбиво распорядился он. — Ну, те две, что на входе ко мне. Позвони на охрану, пусть записи пригонят. Приблизительно с полуночи до утра. Или сам, что ли, сходи, быстрее будет.

Клык вернулся почти сразу:

— Можно не ходить и не звонить, — с кривой усмешкой сообщил он. — Обе камеры жвачкой залеплены.

— Как это? Их же хрен заметишь! Я и сам толком не знаю, где они, только примерно.

— Я тоже, — хмыкнул Клык, — только примерно представлял. Пока сейчас жвачку не увидел.

— Беспредел какой-то! — Босс выматерился. — Что-то мне подсказывает, что это Полковник наш свои петли тут крутит. Так, надо торопиться. Иди переоденься, со мной поедешь. А сюда техника пришли, пусть компьютер мой поглядит, может, в нем тоже покопались. И это, жучки пусть поищут.