— Возможно, но не всякий же может ездить в оперу, когда ему хочется! Зато всегда может открыть книгу. С губ Регины сорвался возмущенный возглас:

— А как насчет танцев, к примеру? Вы их тоже найдете в книгах? Боюсь, чтение тут вряд ли поможет.

— Неужели? — Маркус с победным видом вытащил с полки еще один пухлый том. — Да вот, к «примеру», «Подробное руководство для желающих научиться танцевать»! — Он бесцеремонно сунул книгу Регине под нос и ткнул пальцем в какую-то диаграмму: — Видите? Так что и танцы тоже можно найти в книгах!

Регина покачала головой:

— Ну, знаете ли, это уж совсем притянуто за уши! Читать, как танцевать, и танцевать — это не одно и то же!

— Конечно — потому что на самом деле это гораздо лучше! Не нужно обливаться потом в душном бальном зале, вести дурацкие разговоры и терпеть, когда тебе наступают на ноги. — Маркус смерил Регину холодным взглядом. — А самое главное — ты избавлен от необходимости находиться в обществе заносчивых дамочек, считающих, что они оказывают тебе великую честь, согласившись пройтись с тобой по залу. — «Или спеть с тобой дуэт», — мысленно добавил он, вспомнив недавнее происшествие.

Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.

— Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. — Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.

— Вот, значит, как? А я-то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», — насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.

Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.

— Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Ну да… конечно. — Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. — Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.

— Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, — это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?

— О чем это вы, черт возьми?! Регина стала совсем пунцовой.

— Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.

«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»

— И вы в это верите?!

Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:

— А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, — ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.

На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, — он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее — той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…

Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:

— Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.

— Неужели? — Регина выразительно вздернула брови. — Что-то не слишком верится!

— Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.

— Шутите! Что ж… так докажите это! — с вызовом бросила она.

Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее — хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…

— Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. — И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.

Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка. Глаза у нее разом стали величиной с блюдца.

— Что вы делаете?!

— Вы сами предложили мне доказать, что я способен доставить удовольствие женщине.

— Но я вовсе не имела в виду подобный способ!

— Зато я имел. — Если честно, он ожидал, что Регина даст ему пощечину. Но, поскольку ее не последовало, он немного приободрился. — Видимо, я был недостаточно убедителен. Нижайше прошу прощения, мадам. И с вашего разрешения попробую снова… — Протянув руку, Маркус приподнял ей подбородок.

В глазах Регины заметался страх.

— Но это невозможно! В конце концов, — расхрабрилась она, — если вы заметили, мы не у вас в донжоне!

— Как жаль! — хмыкнул Маркус, другой рукой обхватив ее за талию. — Можно было бы воспользоваться цепью…

Регина уперлась ладошками ему в грудь.

— Вы не осмелитесь! — пропыхтела она, изо всех сил отталкивая его. — Я этого не позволю!

— Да ну? И что же вы сделаете, чтобы меня остановить? — с любопытством спросил Маркус. — Простите, но от ваших светских уловок у меня в донжоне вряд ли будет много пользы.

— Но я вовсе не собира…

Что она собиралась, так и осталось тайной, поскольку Маркус заглушил ее слова поцелуем. Он впился в ее губы с такой яростью, что Регина задохнулась. Это вышло непроизвольно — просто ему надоело слушать ее выдумки. И вдобавок осточертело думать обо всех этих болванах, оставшихся в зале. Все, о чем он мечтал, — это целовать ее.

Регина слабо затрепыхалась в его руках, толкала его кулачками в грудь, стараясь вырваться. Однако, как ни странно, ей почему-то и в голову не пришло прятать от него губы. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, но теперь она уже не пыталась оттолкнуть его. Это сразу придало ему сил, и Маркус, припав губами к ее рту, крепко прижал Регину к себе, сгорая от желания дать ей возможность почувствовать его… показать ей, насколько она ошибалась, считая его просто грубым животным…