– Ма саэнар! – завопила мать Динара.

А еще там были все его сестры и еще толпа придворных дам. Катриона, так опозориться могла только ты!

Динар посмотрел на меня, я на него. Как ни странно, мы оба едва сдерживали смех.

– Сейчас разберусь, – ухмыляясь, произнес правитель Далларии.

– Ты, главное, возвращайся поскорее, – вежливо попросила его наследница Оитлона.

После сего обмена фразами Динар развернулся, подошел к женщинам. Ту самую пожилую леди властно взял за плечи и вывел в коридор. Остальные сами вышли. Дверь закрыл Динар, а дальше началось:

– Как ты смеешь развратничать в доме своего отца? – начала с крика Динарова мать.

Ответ рыжего я не расслышала, но это явно было нечто, потому что теперь вскричала бабуля:

– Ты не имеешь права порочить имя Уитримана!

И что-то еще и много чего-то. Старушка говорила столь быстро, что я не успевала переводить, а Динар явно не успел ответить. Дверь распахнулась, седовласая леди ворвалась ко мне снова и, с неожиданной для ее возраста и комплекции ловкостью, закрыла дверь перед самым носом рванувшегося рыжего... Потом еще и заперла.

Я, продолжая прикрываться расстегнутой рубашкой, молча ждала продолжения беседы... и беседа не замедлила продолжиться.

– Ну, здравствуй, Катриона!

Начало было любопытным.

– С кем имею честь? – вежливо осведомилась я, размышляя, стоит ли принимать посетительницу в моем нескромном одеянии или лучше начать натягивать брюки, принесенные Динаром.

– Да... видно влияние рода твоего отца Астаримана... – задумчиво произнесла леди. – Кровь Уитримана в тебе отдает гнилью!

Какое милое заявление. Прекратив смущаться по поводу внешнего вида, я присмотрелась к бабуле. Высокая, едва ли ниже Динара, седая и, несмотря на возраст, крепкая женщина. На ней красовались багряные, черные и серебристые одежды, и, я так поняла это, цвета дома Грахсовен.

– Знаете, – сложила руки на груди, – вы ворвались в мои покои без стука, вы не соизволили представиться, и вы в дополнение ко всему еще и позволяете себе наносить оскорбления королевскому роду Оитлона! Могу я узнать имя той, что совершила все вышеуказанные... действия!

Седовласая леди смерила меня недобрым взглядом и хмуро произнесла:

– Аннаре Грахсовен, мать Инара Грахсовена... убитого по приказу твоего деда, бабушка Гаино Грахсовена... убитого по твоему личному приказу, Катриона Оитлонская, и... бабушка Динара Грахсовена, павшего жертвой твоих чар, ведьма!

Я на несколько мгновений даже дара речи лишилась. Нет, ну в чем-то она была права, не терпят отец и его родичи врагов, потому и убирают неугодных потихоньку, но вот обвинения в отношении Динара – это уже слишком!

– Айсира Грахсовен, – ледяным тоном произнесла я, – потрудитесь привести доказательства последнего обвинения!

Бабуля чуть сузила глаза, напомнив мне этим самого Динара, и медленно произнесла:

– Значит, с вышеуказанными обвинениями ты согласна?

– Скажем так, не вижу смысла их отрицать. – Мило улыбаюсь бабуле.

– В тебе слишком много крови Астаримана, – пожилая леди тяжело вздохнула и шагнула ко мне. Не буду отрицать, что в тот момент с трудом сдержала порыв убежать от нее подальше. – А глаза черные, – продолжила леди Грахсовен, – черные... Почему же так вышло, Катриона?

– Как? – сохраняя поистине королевское достоинство, я указала леди на диванчик у окна и, как и полагается доброжелательной хозяйке, присела первая в самый уголок.

– Это мой дом, – отчеканила айсира, но все же села.

В этот момент дверь была сломана. Динар, ворвавшись, сделал вид, что все в порядке, стряхнул щепки от выломанного косяка и вежливо осведомился у меня:

– Дорогая, все в порядке?

– Конечно, дорогой, – мило улыбаюсь рыжему, – а ты сомневался?

– В тебе? Нет! Но понимаешь, моя бабуля – она... воин.

Я снова окинула взглядом седовласую леди, и теперь моя улыбка наверняка выглядела фальшивой. Но сдержала эмоции и любезно осведомилась:

– Милый, ты не мог бы нас оставить наедине с... бабушкой?

И «бабушка» и «милый» были заметно шокированы моей просьбой.

– Я за дверью, Кат, – повиновался мне Динар.

Бросив взгляд на оную, я поняла, что и за ней рыжий все будет прекрасно слышать.

– Ладно, оставайся... жертва моих чар, только проверь, чтобы за дверью больше никого не было.

Динар сходил в коридор, оттуда донесся удаляющийся топот, после правитель Далларии вернулся, посмотрел на мои облаченные лишь в чулки ноги, принес покрывало из спальни и осторожно прикрыл меня.

– Спасибо, так я чувствую себя гораздо увереннее, – поблагодарила я.

– А я спокойнее, – странным тоном ответил Динар.

– А мне хотелось бы понять, что тут происходит! – вспомнила о возможности присоединиться к беседе леди Аннаре.

Динар взял стул и сел рядом со мной. Потом, словно пытаясь что-то продемонстрировать бабушке, еще и накрыл ладонью мои руки. Бабуля недовольно поджала губы и выдала:

– Почему из двух дочерей Ринавиэль Уитримана ты избрал ту, что полна кровью подлых предателей?!

Мы с Динаром переглянулись.

– Не поняла, – произнесла я.

Рыжий молчал, но недолго.

– Знаешь, Кат, чем дальше, тем любопытнее. Что у тебя с этой кровью Уитримана?

В данной ситуации я могла бы сказать лишь «не знаю», но не подобает наследнице произносить подобное, и потому я ответила:

– Узнаю...

– Нанесем визит вашему главе гильдии магов? – уже начал продумывать Динар.

– Сначала папочке, – решила я.

– Не скажет, – Динар чуть сжал мои руки, – тебе ли не знать?

– Скажет, – уверенно ответила я, – пригрожу, что в ином случае выйду за тебя замуж.

– Ты в любом случае выйдешь за меня замуж! – неожиданно резко произнес рыжий.

«Боюсь, нам твоя мамочка не позволит и благословения не даст!» – это мысленно. А вслух:

– Динар, не зли меня! Я и так на взводе!

У седовласой леди глаза округлились, реакции правителя Далларии я не видела, так как смотрела исключительно на его бабушку.

– Не смей повышать на меня голос! – рявкнул рыжий.

– Не смей кричать на меня! – Я вырвала руки из его уже практически захвата. – Иначе остаток беседы с бабулей, которая сочла бы за честь убить меня, проведешь в коридоре!

– Не смей указывать мне, женщина! – Динар вскочил.

– Не смей называть меня женщиной! – И я вскочила и тут же села обратно, поправив соскользнувшее покрывало.