Мернер, чествуя Беринга, заявил, что благодаря Берингу (а также Пастеру и Коху) «орды бактерий» становятся все более «дисциплинированными толпами», а также выразил благодарность от имени тысяч спасенных пациентов. В ответном слове Беринг (а нужно помнить, что это была первая нобелевская речь на банкете в истории) сказал, что Швеция, несмотря на свое небольшое население, вносит огромный вклад в ход человеческой истории. А также обещал, что потратит денежную премию на борьбу с туберкулезом. И пригласил шведских исследователей поработать в его лаборатории в Марбурге, «чтобы проконтролировать, как я буду выполнять свое обещание».

Постнобелевский период: вакцина

Но вернемся к болезни. Борьба с ней была далеко не окончена. В том же «нобелевском» году случилась трагедия: в Сент-Луисе 10 из 11 инокулированных детей погибли. Оказалось, что лошадь, в крови которой производили сыворотку, была заражена столбняком. Такой же случай случился в Кемдене, в Нью-Джерси. Эти два случая стали ключевыми в формировании правил биологической безопасности при фармакологических производствах.

В 1904 году австриец Клеменс Пирке (помните пробу Пирке из главы про туберкулез?) и венгр Бела Шик (потом он станет известным американским педиатром) описывают первый случай сывороточной болезни: при введении слишком большого количества сыворотки или просто при гиперчувствительности, организм дает ответную иммунную реакцию. Неудивительно, что через два года после описания такого явления именно Пирке предложил медицине термин «аллергия».

Однако способа вакцинировать от дифтерии пока что не находилось. И здесь настала пора поставить последнюю важную точку в борьбе с болезнью. Это сделал француз Гастон Рамон, по забавному стечению обстоятельств — муж внучатой племянницы Эмиля Ру, Марты Момон. Кстати, ко дню свадьбы — в 1917 году, знаменитый дедушка был еще вполне активным ученым.

В 1923 году Рамон сделал замечательное открытие: оказалось, что если обработать дифтерийный токсин формальдегидом, он теряет большую часть токсических свойств, и его можно без опаски вводить человеку. Болезнь не наступает, а антитела к дифтерийному токсину появляются. То же самое, как показал Рамон, верно и для столбняка. Принципы получения дифтерийного и столбнячного анатоксинов используются и поныне, почти сто лет спустя. Удивительно, но почему-то открытию Рамона уделяют гораздо меньше места, чем работам Беринга. Хотя еще неизвестно, какое из открытий спасло больше жизней.

Вакцина постепенно улучшалась, сыворотка для терапии тоже. Тем не менее, заболевание дифтерией все еще оставалось опасным: в межвоенные десятилетия в среднем в США, например, в год заболевало от ста до двухсот тысяч человек, а погибало 13–15 тысяч. То есть около 10 процентов.

В 1943 году дифтерия решила, что Второй мировой войны самой по себе слишком мало для человечества, и полыхнула эпидемией. Впрочем, войны всегда сопровождаются увеличением заболеваемости. Миллион заболевших привел к 50 000 умерших. Конечно, на фоне миллионов жертв Второй мировой это «немного», но пятьдесят тысяч — это, например, население Мончегорска. Целого города.

К счастью, именно во Вторую мировую войну началось массовое производство антибиотиков, которые стали эффективным способом лечения дифтерии (правда, сейчас против этой болезни назначают не случайно открытый Флемингом пенициллин, а его разновидность, бензилпенициллин и эритромицин).

И вот, в 1949 году медициной всего мира была принята на вооружение знаменитая АКДС: адсорбированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина. Взвесь убитых коклюшных микробов и очищенных дифтерийного и столбнячного анатоксинов (анатоксином называют препарат из бактериального токсина, который сам по себе не имеет явных токсических свойств, но дает возможность крови выработать антитела).

С 1974 года Всемирной организацией здравоохранения она включена в расширенную программу иммунизации для развитых стран. Болеть дифтерией стали гораздо, гораздо меньше. Однако…

Хорошо известно, что непривитые дети в странах, где вакцинация поставлена на хороший уровень, не болеют потому, что существует коллективный иммунитет. Однако стоит набраться критической массе… Так случилось с дифтерией после распада СССР. Контроль за прививками ослаб, чувство свободы создавало ощущение, что законы эпидемиологии уже не действуют, и страны бывшего СССР в 1994 году захлестнула новая эпидемия дифтерии. Началось все на излете перестройки — даже в России заболеваемость увеличилась с 0.4 случаев на 100 000 человек в 1989 году (839 заболевших) до 26,6 в 1994 году. В тот год в стране заболело почти 40 тысяч человек, а всего в бывшем СССР — почти 50 тысяч, из которых умерло 1746 человек. При этом если в России умирало 2,8 % заболевших, то, например, в Литве и Таджикистане — 23 процента. Врачи просто забыли, как лечить дифтерию!

К счастью, сейчас вроде бы удалось взять под контроль эту болезнь, однако антипрививочники вносят весомый вклад в разрушение иммунитета. Поэтому прежде чем отказаться от вакцинации своего ребенка, подумайте о цифрах, которые мы привели абзацем выше.

Сценарий церемонии открытия Олимпийских игр всегда до последнего держится в секрете. За несколько дней становятся известны основные штрихи, но некоторые ключевые моменты остаются в секрете до самого конца. Так, никто до последнего момента не знает, кто будет зажигать олимпийский огонь.

В 1996 году в Атланте организаторы заметно нервничали: они были совсем не уверены, сможет ли человек-легенда справиться со своей ролью. Тем не менее, в присутствии 80 000 зрителей величайший боксер современности Мохаммед Али уверенно поднес факел и зажег олимпийский огонь на стадионе.

Организаторам было чего бояться: спортсмен уже 12 лет боролся с неизлечимой болезнью, носящей имя британского врача Джеймса Паркинсона. К тому времени Али даже говорил уже с трудом, но факел сумел удержать. 16 лет спустя Али снова принял участие в церемонии: в Лондоне во время процедуры подъема олимпийского знамени, знаменосцы ненадолго остановились перед стоящим Мохаммедом Али, но спортсмен был бледной тенью даже самого себя в Атланте. Ему помогли прикоснуться к знамени XXX Олимпиады и подержаться за него несколько секунд. До открытия XXXI Олимпиады в Рио-де-Жанейро спортсмен не дожил несколько месяцев. Так убивает болезнь Паркинсона: медленно и неотвратимо. Иногда она отбирает только способность нормально двигаться, иногда поражает еще и ум, и эмоции.

Даже сейчас мы до конца не знаем, как и почему она возникает, не умеем ее лечить — только облегчать, пусть и надолго, симптомы. И при этом болезнь Паркинсона занимает почетное второе место после болезни Альцгеймера в числе нейродегенеративных заболеваний. Она не щадит никого: не только Мохаммед Али стал известным пациентом с этим заболеванием. Иоанн Павел II закончил свой земной путь в борьбе с болезнью Паркинсона, Джордж Буш-старший также доживает свои дни с нею, звезда фильмов «Назад в будущее», Майкл Джей Фокс борется с заболеванием с 1991 года — и как успешно: недавно он сумел выйти на сцену с гитарой!