Кот устроился неподалёку и принялся вылизывать шкурку. Он остался на случай, если нитка вернётся. Но ещё важнее была демонстрация небольшой обиды хозяйке. Но девочка не обращала на животное никакого внимания, полностью поглощённая занятием. И кот, закончив умывание, вспомнил, что, вообще-то, шёл понежиться на подоконнике.

— Фрельса, детка, вот ты где, — сказала вошедшая на шум молодая женщина. — Я потеряла тебя после обеда. На кого ты кричала?

— На Хику. Он принял мои нитки за хвост мышки, — не отрываясь от занятия, ответила Фрельса.

— Да? — протянула женщина, подходя ближе. — А чем же ты у меня тут таким занимаешься?

Она заглянула дочке через плечо, чтобы рассмотреть, что та делает, не дожидаясь ответа на вопрос. Лицо женщины можно было бы назвать красивым, и даже теперь оно несло в себе привлекательные черты, вот только… Она казалась слишком утомлённой. Глубокие тени пролегли под её глазами. Во взгляде читалась усталость и отрешённость — они будто пеленой застлали некогда прекрасные зелёные очи, которые поколениями являлись отличительной чертой всех женщин этой семьи. В проявленном интересе и заботе к дочке без труда читалось, каких волевых усилий стоит ей этот жест. Но матери всегда готовы отдать последнее ради своих детей. И даже в тяжёлые времена, даже в самом непроглядном отчаянии хорошая мать найдёт силы для своего ребёнка. Грейна была как раз такой мамой.

— Я плету сеточку для моего ловца снов.

— Сеточку? А где же ты взяла нитки? — скрещивая руки на груди и изогнув одну бровь, спросила Грейна. Она подозревала, что дочурка без разрешения забралась в её личные портняжные запасы.

— Мне дала их бабушка, когда рассказывала про ловцов снов, — Фрельса от усердия высунула кончик острого языка наружу.

— Вот как? — смягчаясь, ответила её мать. — А что же это за ловцы снов, расскажешь мне?

— Это маленькие духи, которые ловят сновидения, когда мы спим, и с помощью своей магии показывают их нам. Ещё бабушка говорит, что сейчас все духи ослабели и не могут показать нам добрых снов, а показывают только плохие и злые, такие, от которых мы не можем выспаться. Поэтому я решила, что сплету ловцу сеточку, такую, как у папы.

— Ты про ту, с которой он ходит на рыбалку?

— Да. Только моя будет поменьше, и духи будут ловить в неё хорошие сны.

— А почему ты уверена, что этим духам будут попадаться только добрые сны? — подавляя зевок, спросила мама.

— Потому что я вплету в сеточку вот этот камушек, — Фрельса, полностью поглощённая плетением, лишь кивком указала в сторону стола, на котором лежал небольшой камень с дырочкой, чтобы можно было продеть нить.

— Агат, который я тебе подарила? — удивилась Грейна.

— Да. Ты сказала, что это мой талисман. Поэтому я вплету его в сеточку, чтобы ловцы снов не могли ловить для меня кошмары. А ещё и подвешу к ним эти пёрышки.

— Фрельса, негодница, снова гоняла по двору гусей?! Когда-нибудь они ответят тебе тем же, и тогда не говори, что я тебя не предупреждала.

— Они меня не обидят. А пёрышки я не вырывала, а нашла на земле. Бабушка говорила, что злые духи боятся гусей. Значит, с этими пёрышками ни один плохой сон точно не попадёт в сеточку моего ловца снов.

— Ты так много говоришь о снах, Фрельса, что меня совсем с ног валить начало. Я пойду ненадолго прилягу. Может быть, хоть днём мои ловцы снов дадут мне немного отдохнуть, — тихо, чтобы дочка не услышала, добавила Грейна, выходя из комнаты.

— Не переживай, мамочка, вот закончу свою сеточку, и сплету тебе тоже. Тогда и тебя не будут тревожить плохие сны, — пробормотала Фрельса, завязывая узелок из ниток.

***

Эррудун отпрыгнул в сторону и врезался плечом в стену. Короткий топорик просвистел в воздухе там, где он находился секунду назад. Эррудун пригнулся, и тяжёлый палаш ударил стену над его головой. Он отступал, не глядя себе за спину, и наткнулся бедром на бочку, что стояла посреди узкого коридора, где проходил бой. Это чуть не стоило ему поражения. Он лишь в последний момент успел парировать вражеский удар мечом. Привычно после защиты Эррудун перешёл в атаку, но остриё длинного клинка чиркнуло по стене, и удар вышел смазанным, лёгким для отражения оппонентом.

Эррудун был умелым фехтовальщиком. В детстве от него ждали, что он станет магом. Но два его брата оказались гораздо более успешными в этом тонком искусстве. И потому, чтобы не разочаровывать родителей и чтобы не позориться самому, он забросил попытки овладеть волшебством. Вместо этого, втайне от всех он упражнялся с длинной палкой, которая заменяла ему меч, запираясь в просторном подвале ранним утром.

Время шло, Эррудун взрослел, и в один из дней, что мало отличались друг от друга, на пороге родительского дома возник Изугар. Он убедил Эррудуна отправиться с ним. Не скованный больше стенами подвала, Эррудун стал заниматься ещё усерднее, теперь уже с настоящим мечом. За несколько лет в услужении Изугара он и вовсе поднаторел в искусстве обращения с оружием. Но сейчас все его умения и практика почти ему не помогали. С пиратами приходилось сражаться в узком коридоре и с численным перевесом на их стороне. Сразу трое разбойников атаковали Эррудуна. И, в отличие от него, они использовали более подходящее оружие: короткий топор, тяжёлый палаш и широкий тесак, владелец которого пока оставался за спинами двух товарищей и не мог добраться до Эррудуна.

Эррудун обошёл бочку и отступил за неё. Он решил удерживать выгодную позицию, потому как теперь на него приходился лишь один противник. Бочка была широкой, что не позволяло дотянуться через неё так, чтобы нанести серьёзный урон, а потолки — низкие, что не давало на неё запрыгнуть. Из-за ограничений в виде узкого коридора у Эррудуна оставались только колющие удары. Но и их нужно было применять с осторожностью. Всякий раз, когда он пытался дотянуться в выпаде до врага, его соратник пробовал ударить Эррудуна по руке.

И на этот бой Эррудун вышел добровольно. Спустя полторы недели после выхода из Лонамоора он с небольшим отрядом наёмников добрался до ущелья Оранкал. Ни контрабанда, ни тем более рабы, которыми здесь промышляли пираты, не интересовали Эррудуна. Он нуждался в самих пиратах и их кораблях. Его согласились доставить на остров Морлейд, где главенствовал капитан Адалсйор — общепризнанный вожак всех форбанов.

По части иерархии пиратское сообщество сильно напоминало кочевые таборы бродяг, что в том или ином виде можно было найти в каждой стране. И у тех, и у