его к себе, обнимаю за шею, провожу руками по плечам рукам, исследую его спину. Нахожу край его футболки и выдергиваю из штанов, чтобы прикоснуться к его голой коже. Запускаю руки под его футболку, а он хватает меня под попу и поднимает. Я обхватываю его ногами.

Мне становится жарко, по ощущениям все тело словно охватывает огонь. Губы Давида на моей шее, а руки на мне, везде. За время, что мы стали с ним близки, Давид делал со мной много приятных, невероятных вещей и я говорю не о физической близости.

Мы оба вздрагивает и смотрим на дверь, когда нас оглушает звон посуды.

В дверях Аня и чтобы она не держала в руках, это с грохотом оказалось на полу.

Наверняка, она очень удивилась застав нас в таком положение. Хорошая новость в том, что теперь мне не придется отвечать ей что между нами происходит.

Давид двигается и закрывая меня собой начинает лихорадочно застегивать пуговицы на моей рубашки, которые успел застегнуть. Его руки трясутся, и ему это дается очень тяжело.

Как только он расправляется с моей рубашкой, то аккуратно ставит меня на ноги и отходит. Поворачивается спиной к Ане и начинает заправлять в штаны свою футболку и поправлять волосы. В комнате становится слишком людно, так как здесь уже появились Богдан с Никитой и Артем. Сбежались на звон посуды, слишком быстро на мой взгляд.

Я вижу, как меняются выражения их лиц, когда к ним приходит понимание того, что мы разделили с Давидом.

18

В комнате становится слишком людно, так как здесь уже появились Богдан с Никитой и Артем. Сбежались на звон посуды, слишком быстро на мой взгляд.

Я вижу, как меняются выражения их лиц, когда к ним приходит понимание того, что мы разделили с Давидом.

Артем делает шаг вперед как раз в тот момент, когда Давид поворачивается. Он выглядит спокойным, бросает на меня взгляд и дарит полуулыбку.

Разве ты не пошел покурить? — спрашивает Богдан глядя на Давида — Что ты тут вообще делаешь?

— Я искал воду. — говорит Давид.

— Ты подумал, что вся вода в этом доме находит у Крис? Ты поэтому её обыскивал? — хихикает Никита и сразу же получает от Богдана подзатыльник. Он кривится и потирает затылок. Он этого не заслужил, уверена, что Никита хотел сгладить нарастающее напряжение, но у него не получилось.

— Я сказал тебе держаться от неё подальше, какого черта ты творишь? — спрашивает Артем и расправляет плечи. Давид делает шаг вперед и становится напротив него. Они так близко, что мне становится страшно, не начнется ли между ними потасовка.

— А я не хочу — говорит Давид, и Артем силой толкает его в плечо. Давид отшатывается, а Артем выдает отборный мат и снова толкает Давида.

— Что значит, не хочу? Я сказал, не смей её трогать, ты в своем уме? Ей семнадцать лет!

— Я в курсе, что ей семнадцать — говорит Давид и оборачивается на меня, а потом снова смотрит на брата.

— Держись от неё подальше — говорит Артем.

— Вот значит как — скалится Давид — Значит, только тебе можно встречаться с золотой девочкой да? Боишься, что я все тебе испорчу и что этот денежный мешок, который считает себя кем-то вроде её папаши, не позволит вам быть вместе?

Артем делает шаг и ударяет Давида по лицу, он отшатывается. Я закрываю руками рот и вскрикиваю, а Аня подается вперед и хватает Артема за руку, умоляет его не поступать так с Давидом. Братья пытаются вмешаться и разнять потасовку.

Я слышу, как Давид и Артем обмениваются грубостями и оскорбляют друг друга, припоминают что-то из прошлого, Артем упрекает Давида и когда Богдану и Никите удается их разнять, Давид вырывается и бросается прочь из кухни, уверена, что к двери, чтобы покинуть этот дом.

Я, не задумавшись, делаю то же самое. У самого выхода Аня догоняет и хватает меня, пытается остановить, но я отбиваюсь от неё, выбегаю из дома и ловлю Давида, когда он пытается завести мотоцикл.

Он отталкивает меня, но я сильнее цепляюсь за его руку. Держу так, будто от этого зависит моя жизнь, возможно именно так и происходит.

Я с ума сойду, если он прямо сейчас уедет без меня. Наконец, он сдается. Поднимается с мотоцикла и снимает с себя шлем, надевает на меня и позволяет аккуратно сесть позади него.

Я обхватываю его за талию и планирую больше никогда не отпускать. То, что обо всем узнают мама и папа, лишь дело времени и мне остается лишь догадываться какой будет их реакция.

Мы приезжаем в спальный район, и Давид заезжает на подземную парковку. Открывает что-то напоминающее мне клетку и загоняет туда свой мотоцикл. Потом хватает меня за руку и тянет за собой к лифту. Мы не разговариваем. Я вижу, что Давид все еще рассержен.

Мы поднимаемся на одиннадцатый этаж и проходим по коридору. Когда Давид открывает дверь и подталкивает меня внутрь, я понимаю, что мы в его квартире. Я думала, что все братья живут в одном доме. В том самом который их отчим заложил за долги. Очевидно, я все еще ничего о них не знаю.

Здесь просторно, не смотря на то, что помещение не большое и для одинокого парня вполне терпимо. Даже очень чисто, хочу сказать.

Слева от меня возвышается кухонный остров. На удивление на столе ничего нет. Я рассчитывала на то, что он будет заполнен коробками от пиццы. Стены покрашены в темно-коричневый цвет и по всему периметру на стенах висят картины. В основном какие-то мотоциклы машины, на некоторых слова и буквы. Но эти картины прибавляют этому месту уют.

Напротив кухонного острова я замечаю небольшую книжную полку и рядом с ней полка с дисками. Там же стоит мягкий стул, на стуле в беспорядке плед, а вокруг пачки сигарет, некоторые из них скомканы.

Давид двигается и первым делом идет туда, я наблюдаю за тем, как он поднимает пустые пачки, а потом проходит на кухню и отправляет их в мусорное ведро. Прямо передо мной большая кровать, а рядом с ней шкаф от пола до потолка.

Я нахожу взглядом Давида. Он по-прежнему на кухне, присел на стол и тяжело дышит.

— Завтра небо рухнет на землю. — дарит мне полуулыбку Давид, когда я появляюсь в его поле зрения. — когда твой отец узнает про нас. Уверен, он будет от меня в полном восторге.