Утром Ерожин отвез жену с детьми в аэропорт.

– Я не надолго… – Сказала она на прощанье.

– Живи сколько захочешь. – Ответил Петр и нежно ее поцеловал.

Самолет набрал высоту, дети уснули, а Надя сидела, прикрыв глаза и ругала себя: «Господи, какая я гадина. Петр все понял. Что же я делаю?» Она стала вспоминать, как познакомилась с Ерожиным. Это произошло на свадьбе сестры. Вера Аксенова выходила замуж за своего Севу. Свадьбу праздновали в ресторане на Новом Арбате. Тогда Ерожин подошел к ней и пригласил танцевать. Он был белобрысый, как и сейчас, стриженный бобриком. «Мы с вами одной масти.» Были его первые слова. Надя любила Киплинга и помнила пароль джунглей «Мы с тобой одной крови». Это ее тронуло, и она, отказывающая перед этим другим кавалерам, встала и вышла с Ерожиным в центр зала. Они протанцевали один раз, и Надя влюбилась. Больше в тот вечер Петр ее не приглашал. Надя тщетно искала глазами его белобрысый бобрик, но Петра нигде не было. Затем произошли страшные события с покушениями на друзей папы. Бандиты убили генерала Харина, ранили банкира Смолянского. Ерожин спас отца, на которого тоже была устроена засада, и получил две пули в грудь. Это Надя узнала случайно и бросилась в больницу. Так начался их бурный роман.

– Наш самолет совершает рейс Москва Самара. Полет проходит на высоте две тысячи метров. Скорость восемьсот пятьдесят километров в час. Температура за бортом минус тридцать семь градусов. Сейчас мы пролетаем над Тамбовом. – Сообщала по радио стюардесса, но Ерожина не слышала, она продолжала думать о своем.

Надя росла тройняшкой в семье Аксеновых. Она мало походила на сестер Веру и Любу, которые имели удивительное сходство. Но Надя не придавала значение своей внешности, столь отличной от сестер. Она была блондинкой с темными карими глазами. А Люба и Вера рыжие и зеленоглазые. В тот год она узнала правду. В Самаркандском родильном доме ее подменили. Она дочь Вахида Ибрагимова и Райхон. Первая жена Вахида, Шура Ильина работала акушеркой в род доме и отомстила бывшему мужу, подложив ему аксеновскую дочку. А Фатима, настоящая дочь Аксенова, выросла в Узбекистане преступницей. Она решила вернуться в семью Аксеновых жутким путем, сперва убила жениха Любы, а потом пыталась сыграть жену Севы, Веру. Фатима погибла в перестрелке. Но перед этим успела подложить Наде записку, где сообщила имя Шуры и ее самарский адрес.

Надя очень переживала, что заняла в семье чужое место. Она поехала к Шуре, сама не зная зачем. Она должна была увидеть женщину, совершившую подмену новорожденных, и посмотреть ей в глаза. Но, Шура узнав кто перед ней, упала на колени, стала молить о прощении. Бывшая акушерка не отпускала Надю, упрашивая побыть с ней хоть пару дней. Шуре нужно было выговориться. Слишком тяжелый крест несла она по жизни. Потом приехал Алексей Ростоцкий, муж Шуры. Надя прогостила в их доме несколько недель и очень привязалась к Ростоцкому. Она тогда не знала, что Алеша ее кровный папа. Но незнакомый мужчина сразу стал ей настолько близок, что она могла рассказать ему о своей любви к Ерожину. Уже потом, именно, Петр докопался, что Алексей Ростоцкий ее настоящий отец. И теперь она летела к отцу, чтобы сообщить, что в ее жизни появился другой мужчина….

Самолет совершил посадку. Надя разбудила детей и вывела их на трап. Алексей бежал им навстречу. Ростоцкий был счастлив. Он целовал внуков, обнимал Надю и смеялся. Смеялся без особой причины, как могут смеяться только счастливые люди. Наде сразу стало хорошо и спокойно. Алексей донес ребят до машины, поставил на асфальт и, отомкнув дверцы, воскликнул: – Господи, как я рад, что ты приехала!

– Папа Алеша, а я как рада, что тебе вижу. – Вырвалось у дочери.

Алексей посмотрел на нее внимательно и сразу посерьезнел:

Надька, у тебя что-то случилось?

– Да нет… Так… Давай не сейчас…

– Ладно, не сейчас. – Согласился Ростоцкий: – Вы вовремя. Яблок тьма, груши сливы. Отлопаетесь витаминами на всю зиму. Я машину для изготовления соков завел. Пейте хоть ведрами.

Шура ждала у заваленного яствами стола. К открытым настежь окнам тянулись яблоневые ветки увешанные плодами.

– Как у вас еще тепло, а в Москве того гляди снег пойдет.

– Вот и продлишь себе лето, Наденька. – Улыбнулась Шура. Она тоже была рада. Рада за Алексея, который молодел при виде дочки. Рада побыть с малышами, которых в тайне считала своими внуками. После обильного завтрака Шура заняла детей, а Надя с Ростоцким спустились к Волге.

– Ты хотела со мной поговорить? Вываливай, что у тебя случилось. Я же волнуюсь.

Надя готовилась все выложить Алексею про Беньковского. Но вместо этого заговорила совсем о другом.

– Я про свою родную маму ничего не знаю. Меня вырастили Аксеновы. Ивана Вячеславовича и Елену Николаевну я почитаю за родителей. Скажи, правда, моя настоящая мама была распутной женщиной?

– Зачем тебе это, дочка? – Удивился Ростоцкий.

– Я хочу знать какие у меня гены. – Виновато улыбнулась Надя: – Говорят, наследственность может проявиться у человека в любой момент.

– Брось, девочка. Ты вовсе не похоже на Райхон. Даже внешне у тебя от нее одни глаза. Ты же блондинка, вся в меня.

– Ну а все же… Расскажи про маму. Как вы познакомились? Она изменяла с тобой законному мужу?

– Я не думал, что Райхон замужем. Я полюбил ее и надеялся, что мы поженимся. Потом случайно выяснил, что она не свободна, и уехал из Азии. Мне в голову не пришло, что от нашей связи на свет появится ребенок.

– Это ты про меня?

– Да, про тебя. И если бы не Петр, я ему по гроб жизни благодарен, я бы и никогда не узнал, что ты моя дочь. Даже когда Шура мне рассказала, как своими руками подменила ребенка Вахида, мне в голову не могло придти, будто речь идет о моей дочери. Так что, поцелуй за меня своего подполковника.

– Хорошо, поцелую. Но про маму ты мне так ничего и не сказал.

– Мне тяжело ее вспоминать. Райхон нет в живых, и пусть Аллах примет ее душу с миром. Для мусульманки измена мужу большой грех.

– Моя мама грешница… – Вздохнула Надя.

– Да, Райхон была не слишком нравственной особой, но не тебе ее судить…

– Я ее и не сужу. Я боюсь… – Прошептала молодая женщина.

– Чего ты боишься, дурочка?

– Боюсь, что ее кровь проявится и во мне.

– Ты никогда не будешь такой. Да и муж у тебя замечательный. Хватит говорить глупости. Давай лучше прокачу тебя по Волге. На днях, я купил себе новый катер.

– В другой раз. Сейчас вернемся к детям. Неудобно заставлять Шуру так долго ими заниматься. – Надя взяла Алексея под руку: – Спасибо тебе, папа Алеша.

– За что?

– За то, что ты есть. – Ответила Надя и улыбнулась. Она вспомнила, эти слова ей когда-то сказал в больнице раненый Ерожин. Сказал в первый раз, когда она его навестила. Вместо прощания он произнес спасибо, а она спросила за что…