Будь во мне больше силы, может, смогла бы и пальцы вывихнуть. Если резко голову запрокинуть, выламывая. Как раз возможность появляется. С мужчиной, которого совсем не жалко.

Осуществить задуманное мне не даёт Халид. Крепко сжимает волосы, оттягивая. До тех пор, пока шанс не появляется выдернуть ладонь. Ожидаю, что вот теперь мне за всё прилетит. Как минимум, пощечиной обойдусь, получая в ответ за свою.

Но Халид лишь мягко накрывает моё лицо. Проводит по скулам, касаясь подушечками большого пальца губ. Едва задевает, лаская. Удивительный контраст, между хваткой на волосах и прикосновениями к коже.

– Не касайся моей шеи, если не хочешь повторения.

– С этой фобией мы разберёмся.

Даже сомнений не остаётся, как именно Халид собирается разбираться и решать проблему. Ну удачи ему с этим. Если даже Яну не позволяла, то этот мужчина явно не станет исключением.

– Хоть сколько меня не чини, я бракованный экземпляр. Так что, отпусти и забудь. И всё такое.

Не знаю, в какой именно момент мои мозги повернули не в ту сторону. Возможно, когда Цербер и его люди ворвались в дом серди ночи. А может, я всегда была такой. С лёгким сдвигом, благодаря которому выживала и приспосабливалась к любым условиям.

Но ни один нормальный человек, с намёком на инстинкт самосохранения, не будет цитировать диснеевскую принцессу Халиду. А я – да. Потому что ничего другого мне не осталось.

Даже кинжал, который вдруг достаёт мужчина, не пугает. Красивый, дорогой, из моих кошмаров. Одно из немногого, что я помнила о Цербере. Но мог и не он сжимать оружие, а Халид. Его верный пёс, который выполнял любое оказание.

– Убьёшь?– удивительно, но мне даже не страшно. Я готовилась к смерти с того самого момента, как решила подобраться с Цербером. Просто был вопрос времени. – Так быстро?

– Зачем мне тебя убивать? У меня на тебя совсем другие планы. Но ты должна уяснить, Ада, что со мной шутки плохи. Любой другой, кто оставил бы мне подобную отметину, - проводит пальцем по царапине. А я жалею, что сильнее не надавила. Даже шрама не останется. – Получил бы рану глубже, вот этим кинжалом.

– И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. Только ты не Каин, Халид, и ты не неприкосновенен.

– Может быть, Ада. Но не стоит испытывать моё терпение. Тебя спасает, что ты мне нравишься. Помни об этом.

– Тебе не запугать меня, Халид. Ни кинжалом, ни пистолетом, ни другими угрозами. Давай, - обхватываю его ладонь, такую горячую и крупную, подтягивая к себе. Лезвие холодное, обжигает кожу. – Просто проведи и докажи, что твои слова не пустой звук.

– Решила меня проверить? Моя рука не дрогнет. А ты пострадаешь, колючка.

Я уже пострадала давным-давно. Но Халиду об этом незачем знать. Кинжал давит на шею, отдаёт пульсацией. Быть готовой к смерти, не значит не бояться её. От чего-то я уверена, что мужчина не станет выполнять угрозу. Возможно, надавит, пустит кровь, запугает. Но не причинит настоящего вреда.

Поэтому я действую на опережение. Наклоняюсь, сильнее вжимаясь в лезвие. Главный закон Вселенной – лучшая защита это нападение. И если Халид увидит, что меня подобным не запугать, повторения не будет.

Только я совершаю ошибку, очередную. Слишком сильно давлю. Это видно по ошарашенному взгляду мужчины. Напуганному, если бы он знал, что такое страх. А ещё по горячей струе, которая стекает по шее. И боли, раскалённой и испепеляющей.

Которая отправляет меня в темноту.

– Какого хрена Вера ещё не здесь?

– Она едет, Халид, - Зафар отчитывается, с телефона не слезая. – С мигалками везут. Скоро будет. Наш док всё делает, чтобы не померла раньше времени. Но живучая дев… xanım.

Живучая. Только я, блять, подохну, пока над ней колдует наш врач штатный. Неплохой мужик, но мне сейчас лучший нужен. Вызвал девчонку, которая Дамира лечила. Зверя, как он любил себя называть. Хороший хирург, толковый. Чтобы Аду подлатала. И заодно проверила, если в той вообще мозги.

Это надо уметь, самой себя проткнуть кинжалом. Умерла бы, и никто не поверил, что я ни при чем. А ведь даже не угрожал ей. Так, для вида достал, объясняя, насколько её положение отличается от остальных. Все бы выгребли, кто на меня руку поднял, двойной ответ получая. Она – нет, по-другому бы свои дела решали.

А Ада, бесовская девка, лезвие к горлу приставила. Пыталась показать, что ни капли не боится меня. Может, реально готова была умереть, странно и необычно, но всякое бывает. Есть в ней что-то дикое, незримое, что к любому повороту может привести.

Девушка смотрела так, словно ей терять нечего. Но это бред, у каждого есть слабы точки. Даже у меня, хотя всё искоренил. Но семья важна, тот же Дамир, хотя двоюродный брат родство не признавал. Кучу раз его отмазывал, делал всё, чтобы к нему не лезли в начале, когда мужчина свой путь пробивал в нашем деле.

Будь у меня тогда нынешняя власть – взял бы сразу к себе. Но сам сопляком был, хотя сразу высоко поднялся. Рвал и выгрызал каждое задание, стремительно к своей должности взлетая. И всего один проеб, чтобы полностью всё перевернулось.

На грани смерти стоял. Или я, или меня. А жить хотелось, сильнее, чем моему боссу и его охране.

– Вера на подъезде, - отчитывается Зафар, заметно выдыхая.

Шарит, что если с Адой что-то случится, то головы у всех полетят. И неважно, что девчонка сама виновата. Уверен, напугать хотела, проверить мою реакцию. Только не учла, что кинжал заточен идеально, легко кожу разрезает.

А мне оставалось лишь зажимать порез и парней вызывать. Чтобы док заштопал и не дал к её Богу отправиться. Хорошо, что сам умел с ранами справляться, и что Ада не додумалась к сонной артерии приложить лезвие.

Идиотка. Очухается, сам её убью нахрен. А после думать буду, от чего меня так трясёт. Курю, не смывая даже её кровь с ладоней. Тёмную, засохшую.

– Где потерпевшая? – Вера влетает в кабинет без предисловий. – В больнице было бы лучше.

– В гостиной, всё готово. Людей бери каких нужно, чтобы подавали. На подхвате наш док. И, Вер, я объяснять не буду, насколько важно, чтобы она живой осталась. За Аду и её жизнь ты отвечаешь.

– Тогда я откажусь, Халид. Ни Пуля, ни я тебе ничем не обязаны. И Царь свой долг уплатил. Это дружеская помощь, а не обязанность. Либо разбирайся сам, либо заткнись и не мешай мне.

Кивай, сцепив зубы. Вера лучшая, в семнадцать лет уже пацанов шила. Спасала, как могла. Клык, ещё один пацан из шайки Дамира, мог подохнуть десять лет назад или глаза лишиться, когда ножом полоснули. А она спасла, зашивала на съемной квартире. И неплохо справлялась.

Поэтому эту грубость спустить могу. Она чужая девка, не мне её воспитывать. Тем более, что реально большую часть медицины нелегальной под крылом держит.