Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сэму он не понравился с первого взгляда. Просто так, без всякой причины. На самом деле люди не так уж сложны, и первое впечатление, которое кто-то производит на нас, обычно бывает правильным.
— Слушаю вас, мистер Гэллоуэй.
Сэм в нескольких словах рассказал, как познакомился с Жюльет. Он торжественно поклялся, что ни на минуту не расставался с ней за последние сорок восемь часов. Ди Нови сообщил ему, что Жюльет подделала визу, но Сэм возразил, что этого недостаточно, чтобы подозревать ее в терроризме.
— Если я правильно вас понял, мадемуазель Бомон так поспешно покинула самолет именно для того, чтобы встретиться с вами…
— Совершенно верно.
— И сделала это потому, что хотела остаться в Нью-Йорке с вами?
— Думаю, что так.
Полицейский вздохнул.
— Мистер Гэллоуэй, скажу откровенно. Я что-то не вижу особой логики в ваших отношениях: я тебя люблю, я тебя бросаю, люблю, бросаю…
Сэм почувствовал растущее раздражение.
— Знаете, в жизни так случается. Отношения между мужчиной и женщиной часто бывают довольно сложными. Видимо, вам это неизвестно.
Ди Нови проигнорировал его замечание и продолжил допрос.
— Вы помогали мадемуазель Бомон собирать вещи перед отъездом?
— Нет.
— Известно ли вам что-нибудь о том, что она везла с собой вещи, которые должна была передать кому-то еще?
— Нет.
— Оставляла ли она свой багаж в аэропорту без присмотра?
— Не думаю.
— Принимала ли она наркотики?
— Нет!
— То есть вы ничего об этом не знаете.
— Я врач, я вижу, кто наркоман, а кто нет.
Ди Нови с сомнением покачал головой. Сэм перешел в наступление.
— Мы в Америке! Людей не сажают в тюрьму только за то, что они любят друг друга!
— Если позволите, я замечу, что тут ситуация несколько более сложная.
— Дайте мне хотя бы поговорить с ней!..
— Об этом не может быть и речи. Вам сообщат, когда мадемуазель Бомон будет отпущена на свободу. Но, по моему мнению, это будет очень не скоро, — садистски добавил Ди Нови.
Он заглянул в свой блокнот и тщательно закрутил колпачок своего «Монблана».
— Последний вопрос, мистер Гэллоуэй. Как вы узнали, что мадемуазель Бомон не погибла при крушении самолета?
Сэм собрался рассказать, как все было, но интуиция подсказала ему, что лучше не упоминать о таинственном появлении Грейс Костелло. Вместо того чтобы ответить на поставленный вопрос, он заявил:
— Вы совершаете большую ошибку…
— Я выполняю свою работу.
— Инспектор, не советую вам превышать полномочия. Жюльет Бомон адвокат, она сумеет защитить себя, и…
Ди Нови мрачно посмотрел на него.
— Кто адвокат?
— Жюльет Бомон.
— Это она вам сказала?
— Да, — подтвердил Сэм, не понимая, какую ошибку он совершает.
Что-то блеснуло в глазах инспектора Ди Нови. Он резко встал. Однозначно, с этой француженкой не все чисто. Подделка паспорта, сопротивление властям, фальсификация личности…
— Да что происходит, черт побери? Объясните вы мне наконец или нет?! — взорвался Сэм.
— Жюльет Бомон не адвокат, — торжествующе ответил ему Ди Нови, — она официантка.
* * *
Раздосадованный Сэм расхаживал взад и вперед в зале ожидания 21-го участка. Он только что говорил с адвокатом, который будет защищать Жюльет. Юрист посоветовал ему вернуться домой. Жюльет могли продержать в участке еще два дня, и незачем было ждать понапрасну. Но прежде чем последовать совету адвоката, Сэм хотел проверить еще одну вещь.
Он вошел в кабинет, где сидела Калиста.
— Сделайте напоследок еще одно доброе дело.
— Сожалею, но мой рабочий день уже закончился, — ответила она, собирая свои вещи.
— Послушайте, мне очень нужно получить информацию о полицейском из другого участка. Это женщина. Ее зовут Грейс Костелло. Она детектив из тридцать шестого округа.
— Я не могу вам помочь.
— Это очень важно.
— Вероятно, это действительно важно для вас. Но не для меня, — ответила Калиста, пожав плечами.
— Пожалуйста, помогите мне еще один раз! — взмолился Сэм, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительней.
— Только один вопрос: почему вы все время обращаетесь ко мне? У входа еще два кабинета, и там тоже сидят полицейские, которые работают в этом чертовом комиссариате.
— Наверное, поэтому, — ответил Сэм, указывая на фотографию, висевшую на стене за спиной у Калисты.
На фотографии две маленькие девочки играли в «классики» на тротуаре Бедфорд-авеню. Калиста нахмурилась.
— Я тоже вырос в этом квартале, — сказал Сэм.
— Да ладно!
— Честно.
— Верится с трудом.
— Почему?
— Наверное, поэтому, — ответила она, указав сначала на свое лицо, а потом на лицо Сэма. Он был белым, а в Бедфорде все черные.
— Начальная школа Мартина Лютера Кинга, колледж Чарльза Дрю, — произнес Сэм, чтобы доказать, что он не лгал.
— То, что вы знаете название школы, еще не означает, что вы там учились, — недоверчиво возразила Калиста.
Сэм вздохнул.
— Вам нужны доказательства? Отлично.
Он расстегнул молнию своей спортивной куртки. Снял свитер и футболку.
— Доктор Гэллоуэй, напоминаю, мы в полицейском участке! — воскликнула Калиста, которую испугал этот неожиданный стриптиз. — Мне не нужны неприятности…
Сэм подошел ближе, чтобы она могла рассмотреть маленькую выцветшую наколку на его плече: «Do or Die». «Делай что-нибудь или умри», девиз Бедфорда, квартала, в котором он вырос.
Калиста не мигая смотрела на Сэма. Потом потянулась к телефону, но за ее стол уже сел другой полицейский, который заступал на дежурство.
— Повтори, как зовут полицейского, который тебе нужен?
— Грейс Костелло.
— Подожди меня тут, — велела Калиста Сэму.
Он смотрел ей вслед. Она пересекла большую комнату, где сидел начальник комиссариата, поднялась на второй этаж, который, как галерея, нависал над первым, и нашла пустой кабинет. Сэм видел Калисту сквозь стеклянную дверь. Она куда-то звонила, потом получила факс. Взгляды, которые она бросала вокруг через плечо, свидетельствовали о том, что то, что она делала, выходило за рамки ее полномочий. Она рисковала ради него. Разговаривая по телефону, она то и дело хмурилась, словно не понимала, что ей говорят.