— Ты несправедлив к нему. Джоуи милый парень.

Джанни фыркнул и нахмурился.

— Милый Оливер… Милый Джоуи… Почему же, Мирри, ты легла в постель не к такому милому Джанни? Может, ты питаешь слабость не к тем, кто мил? — Он сардонически вздернул бровь. — К грубиянам? — Джанни хотел нанести ей оскорбление, и ему это удалось.

Миранда побелела, ее губы задрожали. Такое состояние было не впервые, и она знала, что остановилась в шаге от слез.

— Пошел прочь, ты, самоуверенный, самовлюбленный осел!

Не дожидаясь, когда он уйдет, Миранда выбежала из кухни. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что Джанни стоит с каменным выражением лица. Кажется, не только у нее есть характер.

Коротко всплакнув, Миранда умылась, вернулась в кухню и провела остаток дня за приготовлением морковно-кориандрового супа и морковного пирога. К тому времени, как молодая женщина начала украшать пирог сливочным сыром, она почувствовала себя спокойнее.

Точнее, она чувствовала себя спокойной, но жалкой.

Джанни избегал ее, и когда их пути пересекались — все-таки дом был недостаточно велик, — он делал вид, что не замечает Миранду. В отместку она стала покидать комнату, как только Джанни входил туда, доказывая, что не он один умеет вести себя словно ребенок.

Сломал эту стену молчания Лайам:

— Папа везет меня покушать рыбу и чипсы. Он спрашивает: ты поедешь с нами?

— Скажи папе… — Миранда оборвала себя, когда в дверном проеме возникла высокая фигура.

— В десяти милях отсюда есть отличное местечко, — пояснил Джанни. — Мы обязательно ездим туда, когда останавливаемся у Люси.

— Спасибо, — сказала она, холодно склонив голову. — Но я не настолько голодна.

Джанни пожал плечами. Может быть, стоило принять оливковую ветвь мира, но Миранда не была готова к этому.

Когда они уехали, она ела свой морковный пирог до дурноты и отправилась в постель в девять часов. Не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали.

Неужели Джанни, обуреваемый желанием, вернулся, чтобы попросить у нее прощения? Эта мысль исчезла, как только он вошел в комнату. Его лицо было белым и напряженным, от мужчины волнами исходила тревога.

— Пожалуйста, не посылай меня ко всем чертям. Я здесь из-за Лайама.

— А что с ним? — сразу встревожилась Миранда.

— Мы не успели доехать до рыбного ресторанчика. Ему стало очень жарко, и он начал плакать. Думаю, надо вызвать скорую.

Миранда уже была на ногах.

— Ты измерил температуру?

Джанни покачал головой.

— Боже, это же очевидно! Почему я об этом не подумал? — проскрежетал он, запуская руку в волосы.

Миранда измерила у мальчика температуру и сообщила Джанни, что температура повышена, но не намного.

Лайам, освобожденный от верхней одежды, лежал в штанишках и рубашке на кровати, щеки его еще горели, но он больше не плакал и начал засыпать.

— Думаю, сейчас ему гораздо лучше. Пока ты не уснул, Лайам, — добавила она, повышая голос, — что думаешь насчет стакана сока и ложки того порошка, который положила в твои вещи Клэр? Вот так, хороший мальчик, — похвалила его Миранда, когда он проглотил порошок и сделал несколько глотков из стакана.

Миранда повернулась и обнаружила, что Джанни смотрит не на Лайама, а на нее.

— То есть, ты считаешь, это несерьезно? — Его раздражало, что сложилась ситуация, неподвластная его контролю.

— С детьми тяжело, и у меня нет опыта, но я думаю, что Лайаму надо как можно больше пить, а скорую можно пока не вызывать. Но решать, конечно, тебе.

— Я слишком остро среагировал.

Она улыбнулась:

— Ты повел себя как настоящий отец.

— Спасибо, Миранда. Я тебе благодарен. А что касается…

Она покачала головой, не в силах вспомнить сейчас, с чего все началось.

— Мы оба наговорили лишнего.

— Так, может, мы?..

С быстро бьющимся сердцем Миранда поспешила ответить:

— Мне нравится эта идея.

Джанни кивнул, его темный взгляд не отрывался от ее лица. Женщина начала таять.

— Но боюсь, не сегодня, — вздохнул он, бросив печальный взгляд на Лайама, который уже крепко спал.

Джанни бросил подушку на софу, стоящую рядом с кроваткой сына.

Миранда кивнула:

— Конечно. Если тебе понадобится… — Она остановила себя, прежде чем успела добавить «все что угодно».

В два тридцать Миранда на цыпочках вошла в комнату с чашкой чая. Лайам спал — было слышно его спокойное ровное дыхание. Джанни лежал на софе, его глаза были закрыты. Ночник, стоявший рядом с кроватью, лишь слегка освещал его лицо.

Несколько мгновений Миранда стояла и смотрела на Джанни словно загипнотизированная, сердце сильно билось у нее в груди. На нее словно накатила волна… Она в шаге от того, чтобы влюбиться. От осознания этого женщину охватил ужас. Она, кажется, уже немного влюбилась в мужчину, который ясно дал понять, что любовь и постоянные отношения в его планы не входят.

Миранда сглотнула и с трудом перевела дыхание. — Я не влюблюсь. Я не могу, — прошептала она.

Джанни открыл глаза, и Миранда от неожиданности чуть не выронила чашку.

— Что ты сказала?

«Боже милостивый, что со мной не так? Неужели я способна влюбляться только в мужчин, не способных ответить мне тем же?»

— Я подумала… Не хочешь ли выпить чашку чая? — Нет, спасибо. Ты хоть поспала?

— Немного, — солгала Миранда, поставив чашку на комод. — По-моему, Лайаму намного лучше.

Джанни кивнул и протянул ей руку:

— Но от компании я не откажусь.

После секундной паузы Миранда взяла руку Джанни и позволила ему притянуть ее к себе. Она не стала сопротивляться, когда он уложил ее на софу рядом с собой.

— Удобно? — совсем близко от ее уха прозвучал его глубокий голос.

— Да, — прошептала она, охваченная необыкновенным чувством близости к этому мужчине.

От крепкого тела Джанни исходило тепло, от него веяло мужественностью, так что ее разум сразу отключился. Миранда задрожала и закрыла глаза, а он уложил ее голову себе на плечо.

— Расслабься, cara, — попросил Джанни, гладя ее огненные волосы. Поцеловав Миранду в закрытые веки, он прошептал: — Спи.

— Я не могу.

Но через полминуты она уже спала. Слушая ее ровное дыхание, Джанни сообразил, что еще никогда просто не спал с женщиной.

Он отмахнулся от тревожного чувства. Одна ночь еще не означает, что между ними существует что-либо, помимо секса.