Набрав в грудь побольше воздуха она шагнула вперёд:

— Лорд Роберт, мы знаем про котёл.

Лорд Роберт побледнел и схватился рукой за косяк.

— Знаете? Что знаете?

— Мы знаем, что рыбный садок в поварне аббатства — это котёл Брана Благословенного, — заявил Гервард. — И вы забрали Элеонор, чтобы вынудить лорда Ральфа отдать вам котёл.

Лорд Роберт закрыл глаза и глухо застонал.

— Я сделал это ради Эдмунда! Ради спасения сына!

— Это вовсе не спасение!

Гвинет схватила потрясённого лорда за руку.

— Эдмунд — нормальный мальчик, только нездоровый. А если вы окунёте его в котёл, он больше никогда ни с кем не сможет поговорить! У него никогда не будет друзей, он не сможет жить, как все люди — и это ведь навсегда! Разве вы этого хотите?

Лорд Роберт молчал, и Гвинет добавила:

— А вы спросили у Эдмунда, хочет ли этого он?

Лорд Роберт поглядел на неё затравленным взглядом:

— Он мой сын… Мой единственный сын. Я просто не переживу, если он умрёт…

— Он не обязательно умрёт, — заметила Гвинет, и силой всунула в руки лорду Роберту полученный от Урсуса пакетик.

— Вот, держите! Эти травы собирал святой отшельник на склонах Тора. Заваривайте их кипящей водой и давайте Эдмунду пить по утрам. Это придаст ему сил. Может, он даже поправится, — добавила она, изо всех сил желая, чтобы лорд Роберт ей поверил.

Отец Эдмунда молча смотрел на пакетик. По лицу его текли слезы.

— Но котёл подарит ему жизнь!

— А зачем ему такая жизнь? — безжалостно спросила Гвинет и обернулась к Герварду в поисках поддержки.

— Мы знаем Эдмунда совсем недавно, но уже полюбили его, — начал Гервард. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Он храбрый, он любит людей, он любит жизнь. Как же он сможет любить жизнь, если лишится дара человеческой речи?

Молчание, казалось, длилось целую вечность. Наконец, лорд Роберт посторонился.

— Проходите.

У Гвинет от облегчения чуть не подкосились ноги. Она с большим трудом сделала реверанс и, взяв Элеонор за руку, шагнула навстречу дневному свету. Лорд Роберт внезапно протянул руку и погладил Элеонор по голове. Девочка замерла.

— Ты славная малышка, — пробормотал лорд Роберт. — Прости меня, если можешь.

— Ты сказал, что папа разрешил мне поехать! — возмущённо заявила Элеонор.

— Я был неправ, — признал лорд Роберт. От волнения у него тряслись руки. — Я думал, это единственный выход.

Он вытер слезы и торопливо выскочил во двор, крикнув слугам, чтобы запрягали мула брата Тимоти. В этот момент сам брат Тимоти выглянул из парадного входа, увидел Гвинет с Гервардом и заторопился к ним. Вид у него был недовольный.

— Где вы были? Мы с отцом Полем ищем вас повсюду!

И тут он увидел Элеонор.

— Все в порядке, брат Тимоти, — сказала Гвинет. — Мы вам по дороге все расскажем.

Брат Тимоти явно не был уверен, что все в порядке, тем более, что лорд Роберт развернулся и ушёл к себе, даже не попрощавшись с гостями. Гвинет мысленно попросила Господа, чтобы травы Эдмунду помогли.

Слуги запрягли мула и подняли решётку ворот. Гвинет помогла Элеонор взобраться в повозку, а брат Тимоти все стоял, недоуменно глядя вслед лорду Роберту.

— Пора ехать, — сказала ему Гвинет. — Поверьте мне, святой отец, нам нужно уехать, и побыстрее, пока он не передумал!

Брат Тимоти перевёл на неё озадаченный взгляд, но всё-таки занял своё место в повозке и взял в руки вожжи. Гвинет и Гервард тоже поспешили усесться, и повозка выехала из ворот Хардвика.

Элеонор весело прыгала на мешках с соломой, то и дело повторяя своей Мелюзине, что они скоро будут дома. Гервард достал котомки и раздал всем по щедрой порции хлеба и сыра.

— Как лорд Роберт сумел увезти тебя из Гластонбери? — спросил он у Элеонор.

Девочка задумалась.

— Я обещала Эдмунду, что покажу ему кости Артура, — объяснила она. — Поэтому я встала рано-рано, пока Хильда ещё спала, и мы с Эдмундом и его папой пошли в часовню. А потом…

Лицо Элеонор омрачилось.

— Эдмунд упал и закричал, будто от боли. А потом он лежал, как мёртвый, я и думала, что он мёртвый, и его отец начал плакать, а я хотела пойти позвать папу, но лорд Роберт сказал, что Эдмунду будет гораздо лучше, если я поеду с ним в Хардвик, чтобы ему не было скучно.

— А потом? — осторожно спросила Гвинет.

— Потом лорд Роберт отнёс Эдмунда к носилкам, а мне сказал, чтобы я ехала в тележке, где подушки и всякие ткани, потому что там мне будет тепло и мягко. А я хотела посмотреть, куда мы едем, и высунула голову, и стражник на меня накричал, чтобы я не высовывалась. Он меня напугал, — добавила она, вздохнув, — и я потеряла своё чудное ожерелье.

— Так вот как Бедвин нашёл ожерелье! — обрадовалась Гвинет. — Слышал, Гервард? Элеонор обронила его в лесу, а Бедвин просто подобрал.

— И значит, он невиновен, — просиял брат Тимоти, оборачиваясь к ним. — Возблагодарим же Господа! Я не мог поверить, что этот человек способен обидеть дитя.

Они проехали Уэллс уже в сумерках. Элеонор спала, свернувшись клубочком между мешков с соломой. Гвинет задумчиво глядела вперёд. Вот где-то в лесу замерцал огонёк. Он приближался довольно быстро, и Гвинет поняла, что кто-то едет навстречу. Вскоре ей удалось разглядеть две запряжённые волами повозки и всадников с факелами, охранявших ценный груз.

Первая повозка была до отказа загружена туго набитыми мешками. Когда колесо телеги попало в ямку, Гвинет услышала отчётливый звон золота. На второй лежал огромный чёрный котёл — рыбный садок из аббатства Гластонбери, тот самый, что исцелял когда-то израненных воинов Брана Благословенного. Гвинет даже сумела разглядеть ворона. В дрожащем свете факелов его распростёртые крылья казались живыми и трепещущими, словно птица пыталась вырваться из железного плена и умчаться в ночное небо.

А когда повозки сблизились, Гвинет узнала в том, кто правил волами, лорда Ральфа Фиц-Стивена.

— Элеонор, проснись! — сказала она, тряся девочку за плечо. — Слышишь, Элеонор? Твой папа здесь!

Малышка приподнялась и села, сонно моргая. Лорд Ральф остановил повозку и уставился на неё, словно не верил своим глазам.

— Элеонор? — хрипло произнёс он.

— Папочка! — завопила Элеонор и бросилась к нему на шею.

Лорд Ральф подхватил дочку на руки и спрятал лицо в её золотых волосах. Через несколько мгновений он всё же справился с собой и обернулся посмотреть, кто привёз ему Элеонор.

— Брат Тимоти, вы ли это? Гвинет? Гервард? Кто-нибудь объяснит мне, наконец, что здесь происходит?