– Почему бы мне не пойти с тобой?

Моя клетка открывалась так же, как и его.

– Лучше не в этот раз, хорошо? Если что-то будет не так и я не смогу вернуться, они скажут: «Это просто А-9 опять». Но если нас обоих найдут снаружи, они воспримут это всерьез. Они могут поставить новые замки на наши клетки.

Он был прав, и вы уже поняли, что у нас в голове была одна и та же мысль: это могло быть первым шагом к нашему побегу.

Итак, настало время.

Научив нас читать, они научили нас убегать.

Джастин легко забрался по открытой двери клетки наверх и скрылся на полке, махнув хвостом. Он вернулся час спустя, очень возбужденный и с огромным количеством сведений. Хотя чертой Джастина было то, что даже будучи восторженным, он оставался спокойным и ясно мыслил. Он спустился по передней стенке моей клетки и тихо заговорил; мы думали, что остальные крысы спят.

– Никодимус? Выходи. Я покажу тебе как.

Он направлял меня, когда я подошел к прутьям двери и прижался к ней. Я нашел маленькую металлическую защелку, потянул ее вперед и в сторону, я почувствовал, как дверь поддалась. Я последовал за ним по клетке на верхнюю полку. Там мы остановились. Это был первый раз, когда я встретился с Джастином лицом к лицу.

Он сказал:

– Лучше разговаривать здесь, чем через перегородку.

– Да. Ты спустился?

– Да.

– Как ты забрался обратно?

– В конце полки большой шкаф – там они держат мышиные клетки. Там проволочные клетки на петлях. По ним можно лазать вверх и вниз, как по лестнице.

– Конечно, – сказал я. – Теперь я вспомнил.

Я видел шкаф много раз, когда мою клетку несли мимо него. По некоторым причинам (возможно, потому что они были меньше) мышей держали в клетках внутри клетки.

Джастин сказал:

– Никодимус, думаю, я понял, как отсюда выбраться.

– Ничего себе! Как?

– В каждом конце комнаты есть отверстие внизу стены. В одну из них поступает воздух, а из другой выходит. Каждая закрыта металлическим листом, на котором написано: поднимите для регулировки потока воздуха. Я поднял один из них; он висит на петлях, как ловушка. За ним есть что-то типа металлического окна – когда ты его открываешь, поступает больше воздуха. Но самое главное – оно достаточно большое, чтобы пройти в него и выбраться.

– Но что на другой стороне? Куда оно ведет?

– На другой стороне воздуховод, штука, типа квадратной металлической трубы, встроенной прямо в стену. Я прошел по ней не так далеко, но я смог понять, куда она ведет. Должно быть, такой же воздуховод ведет из каждой комнаты в этом здании, они все должны сходиться в главной центральной трубе – а она должна вывести нас куда-то наружу. Потому что оттуда поступает воздух. Вот почему они никогда не открывают окна. Не думаю, что окна открываются.

Конечно, он был прав. В здании была центральная вентиляция; нам нужно было найти главную шахту и осмотреть ее. На одном ее конце должен был быть забор воздуха, а на другом – выход. Но сказать было легче, чем сделать, до того нужно было ответить на несколько вопросов. Что с остальными крысами? В лаборатории нас было двадцать, нужно было предупредить остальных.

Итак, одного за другим мы разбудили всех и показали, как открывать клетки. Той ночью на полке, где мы разговаривали с Джастином, собралась странная компания под приглушенным светом в гулкой тишине лаборатории. Все мы в какой-то степени знали друг друга, передавая сообщения друг другу в прошедшие месяцы; однако кроме меня и Дженнера никто не видел друг друга. Мы были незнакомцами, хотя, как вы можете представить, в нас быстро развилось чувство товарищества, потому что мы были двадцатью одиночками в этом странном мире. Одиночество и странность происходящего никто из нас сначала не понимал, хотя ощущали мы это все время. Группа смотрела на меня, как на лидера, возможно, потому что мы с Джастином их освободили, Джастин был явно моложе меня.

Мы не пытались убежать тем вечером, но мы вместе пошли и посмотрели на металлический лист, который нашел Джастин, и спланировали то, как будем изучать воздуховоды. Дженнер был очень проницательным: он мог предугадывать сложности.

– Если вентиляция есть в каждой комнате, – сказал он, – легко можно потеряться. Пока мы будем исследовать, нам нужно придумать способ найти путь обратно.

– Зачем нам возвращаться? – спросил кто-то.

– Потому что поиски выхода могут занять не один вечер. Если так и будет, то тот, кто изучает вентиляцию, к утру должен быть в клетке. Иначе доктор Шульц все узнает.

Дженнер был прав. Поиски заняли примерно неделю. После некоторого обсуждения мы решили, что нам нужно найти оборудование: сначала – большую катушку ниток в одном из шкафчиков, куда однажды ее убрала Джули, потом отвертку, которая лежала на полке с электрическими приборами – потому что, как сказал Дженнер, на конце воздушной шахты наверняка есть экран от пыли и, возможно, нам придется открутить его. Нам еще нужен был свет, потому что в воздуховодах ночью было темно. Но у нас не было даже коробка спичек. Нитки и отвертку мы спрятали в воздуховоде, в нескольких сантиметрах от входа. Мы могли лишь надеяться, что они не потеряются, а если и потеряются, что нас не заподозрят.

Джастин и двое других были выбраны в качестве исследовательского отряда (среди них был Артур, с которым вы уже познакомились). Поначалу все было ужасно: это был лабиринт в лабиринте; в темноте они легко теряли ощущение пространства. Но они все же продолжали ночь за ночью изучать систему шахт, сплетенных, как паучья сеть, в стенах и потолках здания. Они привязывали один конец нитки к металлическому листу в лаборатории и разматывали катушку, пока шли. Снова и снова они доходили до конца нитки и возвращались назад.

– Ниток не хватает, – жаловался Джастин. – Каждый раз, когда я подхожу к концу, я думаю: а если бы я прошел на три метра дальше…

И наконец мы сделали вот что. На седьмую ночь, когда нитки закончились, он с двумя другими крысами нашел шахту, которая была шире тех, которые они обнаруживали раньше. Казалось, что она плавно уходит вверх. Но на катушке было пусто.

– Ждите здесь, – сказал Джастин остальным, – я пройду чуть дальше. Будьте рядом с катушкой и, если я позову, откликнитесь.

(Они обвязали конец нитки вокруг катушки, чтобы не потерять ее в темноте.)

У Джастина было предчувствие. Воздух в шахте казался свежее, чем там, где они были, казалось, что дует сильнее, чем в других шахтах. Вверху он подумал, что слышит тихое гудение машины, металл еле заметно вибрировал под его лапами. Он пошел дальше. Шахта уходила вверх под острым углом, а потом прямо перед собой он увидел яркое темное пятно, по сравнению с остальной темнотой, в центре которого светилось три звезды. Это было небо. Над отверстием была, как и предполагал Дженнер, грубая проволочная сетка.