Второй стандарт — высокий уровень технологического развития (надо понимать, в связи с объявленным курсом на «инновации» и «модернизацию»). Что ж, против развития, в том числе технологического, кто же рискнет выступать? Но представляю себе видоизмененный под воздействием правящего юридического тандема курс «Истории государства и права»: мол, древние римляне (а до них греки) еще не понимали, что то, что было у них, это еще вовсе не демократия — уровень технологического развития-то был весьма низкий…

Если же всерьез, то возникают два классических вопроса: о яйце и курице. И даже более того — о бузине в огороде и киевском дядьке.

Прежде всего, технологическое развитие — в реальном, весьма воинственном мире — свидетельство национально ориентированного государственно-политического режима. И плюс, с одной стороны, технологическое развитие, причем отнюдь не абсолютный уровень, но соответствие своему времени — это один из индикаторов уровня развития государства и общества вообще (необязательно демократического). Значит, не исключено, и его способности к самоуправлению. Но не столь однозначно, о чем свидетельствует и печальный опыт СССР-России.

Утверждать, что причина наших неудач с демократией в технологическом отставании СССР — это, мягко говоря, лукавить. Да, технологическое развитие — это база для широкого поля возможностей. Но это никак не «стандарт демократии». Применительно же к демократии уже декларируемой (как у нас) — это одно из необходимых, но все же следствий социально-политического развития.

Третий стандарт — способность демократии защищать себя от преступного мира. И в этой связи — независимая судебная власть и гуманная пенитенциарная система. Здесь уже не до шуток, и вот почему. Полагаю, читатель догадывается, что речи руководителей нашего государства, тем более на «мировых» политических форумах в Ярославле, — это не экспромт. Команды работали над каждым акцентом, над каждой запятой. Если что-то сказано — то сознательно. Если же о чем-то умолчали, то тоже неслучайно.

О чем же умолчали в данном случае? Да о проникновении преступного мира в саму высшую власть, о буквальном его сращивании с властью. И тут, конечно, суд, тем более независимый (в который преступный мир почему-то не проникает?), — дело хорошее. Но во всем мире почему-то исходным и более фундаментальным признается сначала контроль граждан над властью — через механизмы непосредственной демократии (сходы и референдумы), а также механизмы демократии представительной — парламентский контроль. У нас же об этом главном — сначала расстрелянном из танков, а затем урезанном конституционно и законодательно — ни слова. Вместо этого — вновь про гуманизм, причем недвусмысленно — как «гуманизм» именно к преступникам.

Что ж, все вышеописанное убедительно свидетельствует о наших потрясающих достижениях в развитии «четвертого стандарта демократии» — о высоком уровне культуры и образования как минимум самих властителей. Слава богу, включить в ЕГЭ и олимпиадные задания славные «четыре «И» нашей модернизации пока не решились, но «пять стандартов демократии», полагаю, включат…

А ведь предложены еще и «общественные дискуссии по острым проблемам». Только вот набор допускаемых в массовые СМИ «дискутирующих» все больше напоминает театр марионеток, ставящий всего два спектакля.

Первый — старая добрая дискуссия по Райкину.

— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.

— Я тоже так считаю.

Второй, если применить к той же теме, вроде как новаторский.

— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.

— А я считаю, что не должно быть вообще — ни детей, ни родителей, ни семьи, ни мнений по этим вопросам.

И тщательно организованный шум, крик, гам. И резюме: все так сложно и неопределенно…

Кто не заметил массированного запуска сейчас таких спектаклей-«дискуссий» первого типа? Например, по Белоруссии и Лукашенко.

Спектакли же второго типа — по любым насущным жизненным вопросам.

И наконец, пятый стандарт — что же это? Ну хотя бы одно слово про право граждан что-то в государстве решать?!

Нет, и не заикайтесь — только «личное ощущение свободы», да еще и с «отказом от патерналистских настроений». То есть мы — управляющие страной — со всей ее территорией и природными богатствами — отдельно, а народ — не как целое, а лишь как каждый гражданин наедине со своей личной свободой — отдельно. И никаких «патерналистских настроений» — ничего от власти, жирующей на плодах наших трудов и трудов наших предков, не ждать. Мол, иначе это — «не демократия».

2010 г.

Два события заставляют срочно переключаться с вопроса о модернизации на следующий — о консерватизме.

Первое — прошедший съезд правящей партии, по результатам которого, как я понял, у нас теперь есть консерваторы. Почти как в Британии. И второе — заявление министра внутренних дел о том, что граждане вправе защищаться от… милиционеров.

Если первое — посыл еще не вполне ясный (то ли и впрямь поиск своего лица, то ли лишь поворот пиара), то второе — декларация явно консервативного свойства, правда, не доведенная до логического конца. Не хватает призыва к народу: вооружайтесь и отвечайте за себя сами, а в армию будем призывать каждого со своим танком или со своей «Булавой» — раз наша общая все равно не взлетает.

С чего начинается Родина, это мы знаем как минимум из песни. А вот с чего начинается консерватизм — модное теперь у нас течение? Рискну подсказать: с отказа от поспешности во внедрении инноваций в тех институтах, где они неуместны. Например, видели по ТВ, как голосуют в Думе карточками наши «консерваторы» — за себя и еще за группу товарищей? В Британии же не только консерваторы, но и лейбористы голосуют совсем иначе — лично. Не ленятся не только прийти на заседание, но и затем при голосовании выйти в те двери, которые соответствуют голосу «за» или «против». Вот отсталые, да?

Еще интереснее: если в британской нижней палате парламента окажется, например, 80 процентов консерваторов и только 20 процентов лейбористов (про прочих замнем для простоты), то это вовсе не означает, что и в дверях выходящих будут считать 80 консерваторов и 20 лейбористов. Нет, счетчиков все равно будет поровну от каждой из противостоящих сторон. А теперь примените этот принцип, например, к недоброй памяти президентских выборов 1996 года, когда во второй тур вышли Ельцин и Зюганов. Получается, считать голоса должны были бы во всех избирательных комиссиях равное количество представителей олигархата и коммунистов? Эдак и победителем тогда точно оказался бы другой.

А если распространить такой консерватизм на будущее, то страшно подумать, кого могут взять и избрать, а кого, соответственно, взять да и не избрать и в парламент, и в президенты. Правда, не уверен, что наши «консерваторы» консерватизм понимают именно так.

Но если без шуток, то возникает вопрос о принципиальной возможности или же невозможности наложения и совмещения двух понятий и идей: модернизации и консерватизма. И здесь важно, что под этими понятиями понимать.