Вот и была у казаков слава самых бесстрашных вояк...

Те времена давно ушли, канули в Лету, но...

Той ночью Индейцу довелось увидеть в деле настоящего казака-рубаку, ходившего в бои еще против османов...

Артур, как и капитан Нестеров, даже застыл на какой-то миг, залюбовавшись этим совершенно «киношным» зрелищем.

Но тут...

Уже взмыленный, как конь, проскакавший несколько десятков километров, с совершенно безумными глазами, подъесаул бросил мимолетный взгляд через плечо и заорал дурным голосом:

– Что встал, урядник?!! В сечь! В сечь! Х-хек! Х-хек!..

И словно кто-то отвесил им двоим по здоровенному пинку под задницу...

Пионер подхватил за ствол, как дубину, валявшийся на земле «духовский» АКМ с тяжелым деревянным прикладом, а Артур...

В Индейца вселился, видимо, дух его деда-есаула, и он ринулся в рукопашную со своей нагайкой...

– Н-на-а! Ту-х! Н-на! Н-на! Ту-х! Ту-х!

Орудовал своей «дубиной» Пионер, и афганские головы в плоских шапочках лопались под этими ударами, как гнилые арбузы.

Мелькала окровавленной молнией старая сабля в руках не потерявшего былой ловкости подъесаула Белозерского, и разлетались от нее в разные стороны когда руки, а когда и головы...

– В сечь! В сечь, казаки! – орал он, распаляя себя и своих соратников...

– Щ-щух! Чавк! А-а-и-а-я! – пела свою песню казацкая нагайка, не отставая от сабли. Старинное казацкое оружие...

В умелых, натренированных с детства руках нагайка стала на этом склоне в афганском ущелье ничуть не менее смертоносной, чем добрая казацкая шашка! Она раз за разом рубила пальцы, сжимавшие оружие, и вырывала огромные куски окровавленной плоти из «духовских» глоток...

...Сколько по времени длилась эта вакханалия рукопашной схватки, если ее вообще можно было так назвать, эти трое не знали...

Остановились они только тогда, когда остались одни посреди кучи поверженных «духов». «Центральный» отряд Масуда попросту перестал существовать – его сначала взорвали, а потом попросту вырезали под корень трое совершенно бесшабашных вояк, трех разных поколений русских воинов...

...22.15 РМ...

... – Славно погуляли, – «проскрипел» сиплый голос подъесаула. – Как в молодости... Теперь и возвращаться пора...

– Ты на кой фуй сюда полез, дед? – проорал капитан Нестеров и стал озираться от неожиданности.

Да оно и понятно...

Эти трое даже не заметили, как вокруг них, да и на всем склоне, образовалась кладбищенская тишина, и только горное эхо отозвалось на крик Пионера:

– Дед! Дед! Ед! Ед! Ед!..

– Не понял! – проговорил уже тише капитан.

– Теперь уже не надо орать во всю глотку, господин капитан... – проговорил устало старый казак. – Боевики «Льва» ушли... Совсем ушли, господин сотник... И нам пора... А мне-то уж и подавно...

И он стал медленно оседать на землю...

...Август 1990 г. Расположение спецотряда «Сова»...

...Филин слушал своего друга, разинув рот, и перед его глазами явственно, словно он смотрел кино, вставала картина той сечи...

А Индеец продолжал свой рассказ, переживая заново свой самый первый бой:

– Мы сразу даже и не поняли, что произошло... А когда кинулись...

– Подранили старого? – спросил Андрей, хотя уже и так знал ответ.

– Да уж... Подранили... – проговорил Артур.

И в этот момент произошло то, чего Филин никак не мог ожидать от своего друга, такого прожженного, опаленного войной друга... Из глаз Индейца выкатились две скупые солдатские слезы!

А он... Он даже не заметил этого, продолжая рассказ:

– Знаешь, командир... Он даже не упал, а просто как бы присел на камень и оперся рукой о свою саблю...

19 мая 1982 г. Афганистан. Панджшер.

Там же и те же...

...Пионер опустился перед стариком на одно колено и проговорил:

– Ты чего, дед? Ты ранен?

Подъесаул посмотрел на капитана, потом на Артура и тихо проговорил:

– Зацепили меня... Кажысь, отвоевался подъесаул Терского казачьего войска Павел Белозерский... – Это был тот первый и едва ли не единственный раз, когда старый казак назвал свое имя. – На покой пора...

– Куда? Куда тебя ранили, дед? – спросил Нестеров и стал нервно ощупывать старика.

– Не надо, господин капитан... Ни к чему это уже теперь... – проговорил устало подъесаул и отвел его руки. – Вы мне только к вашему Сотенному Старшине, господину Полуянову, помогите дойти. Мне ему еще кое-что сказать надобно...

Он поднял мутный взгляд и проговорил требовательно:

– Ну что встали, господа? Урядник! Помоги подняться! – он протянул к Артуру руку. – Да и ты не стой, сотник! Помоги малому...

Капитан и сержант подхватили старика, подставив под его руки свои плечи и шеи, и осторожно поволокли его вверх по склону...

Эти трое успели пройти всего-то метров двадцать, когда из кустов им навстречу выскочили лейтенант Топорков и «дедушка Советской армии» ефрейтор Медведев, которого за огромный рост, силу да и за фамилию называли Балу...

– Помощь требуется? – спросил взволнованный лейтенант.

– Нет! – ответил Нестеров. – Кажется, деда нельзя тормошить... Иди к пацанам, Слава, и организуй еще одну добротную засаду... Хотя, мне кажется, что сегодня уже ничего больше не будет... Но подстраховаться надо в любом случае!

– Сделаем в лучшем виде, Пионер! – ответил взводный. – А с дедом что?

– Мы его с твоим «замком» к комбату отнесем! Что-то он нашему Полуяну сказать хочеть...

– Балу! – скомандовал лейтенант. – Сопроводишь командира роты, потом вернешься!

– Есть!

– Прикроешь, если вдруг что...

Нестеров только благодарно кивнул головой и тихо проговорил:

– Ну, что... Пойдем помаленьку, сержант... А то что-то нашему старому казаку совсем хреново становится...

Подъесаул только улыбнулся грустно на эти слова, вздохнул глубоко, и на его губах запузырилась кровавая пена...

...22.50 РМ...

...Возвращаясь на вершину горы, Нестеров уже не выбирал дороги, а пер напролом через кусты, понимая, что его раненый может и не выдержать долгой дороги, и его во что бы то ни стало надо доставить к комбату, пока он не отдал богу душу...

А старик... Он на всем этом пути так ни разу и не потерял сознания, да еще и пытался помогать своим спасителям, кое-как перебирая по земле ослабевшими ногами... Видимо, у него была какая-то цель, и он хотел непременно до нее добраться...