случаях из десяти она либо отсутствовала, либо изыскивала повод ретироваться.

Наконец-то наступил Рождественский сочельник. Через два дня он уедет в Кемберли, где ненадолго останется с ней наедине.

Еще три ужина. Сегодняшнюю трапезу подадут в половине шестого — несусветная рань для ужина. Но позднее у слуг состоится бал. «Традиция», — сказал Дансмор. В бальном зале, где играл оркестр, они танцевали, ели и пили. Дансмор с матерью заглядывали на час, как и гости, изъявившие желание.

Натан, безусловно, пойдет. В ответ на вопрос про бал Феллоуз подтвердила, что пойдет, если его светлость не возражает.

— Конечно, иди, Феллоуз, — отозвался он. — Сегодня Рождество. На бал наверняка придут восхитительные барышни, с которыми ты с радостью станцуешь, — подмигнул он.

Натан приподнял брови, указывая на двойной смысл слова «станцуешь». Она отвела взгляд, щеки вспыхнули. Он вспомнил, как увидел ее в Гайд-парке с Лили Хокинс. Женщины припали друг к другу устами, смеялись, целовались.

Кем они друг другу доводились? Натан готов поклясться, что она не сапфистка, но может, ему просто хотелось так думать?

Он представлял, как она танцует в мужском облачении, кокетничает с горничными, потягивает крепкий пунш, возможно, становится розовощекой и беззаботной.

Он хотел это увидеть. Хотел увидеть, как у нее получается маскироваться.

Увы, сначала придется пережить очередной ужин. Он осмотрел в зеркале безупречный вечерний костюм и гладко зачесанные волосы. Феллоуз стояла с заведенными за спину руками и совершенно пустым лицом.

Натан снял с платка алмазную брошь.

— Что думаешь, Феллоуз? Эта брошь не годится.

Она склонила голову, оглядывая его профессиональным придирчивым взором. Натану нравилось, что она на него смотрела. Он не знал почему.

— Подойдет рубиновая брошь, милорд.

Поразмыслив, он кивнул. У нее отличный вкус. Он начал доверять ее мнению.

— Точно.

Миг спустя она вернулась с рубиновой брошью. Закрепляя украшение, она почти не дотрагивалась до хрустящей ткани, опустила светловолосую голову.

— Спасибо. Теперь что касается бала, Феллоуз. Пожалуйста, не думай о завтрашнем дне. Наслаждайся танцами и, разумеется, барышнями. Я с радостью посплю подольше. Благо есть повод.

— Спасибо, милорд, но я не собираюсь бражничать всю ночь.

Неудивительно. Будь она беспечной, в своем обмане она бы не продвинулась столь далеко.

— Не глупи, — направляясь к двери, молвил он, не в силах удержаться от очередной колкости. — Найди милую девицу и темный уголок. Развлекайся, будь другом. Сегодня Рождество.

Уходя, он хохотнул над ее румяным лицом.

В зал все плелись по двое или по трое. Все в лучших одеяниях. Хихикавшие горничные облачились в грошовые платья с яркими лентами, лакеи выглядели просто и в то же время странно без ливрей и напудренных волос, камеристки и камердинеры в поношенных нарядах смотрелись замечательно. В воздухе витали сдерживаемое волнение и свобода. На сегодня иерархия исчезла.

Джорджи пришла одной из первых. Прислонившись плечом к стене, она крутила счастливую монетку, наблюдала за теми, кто входил в бальный зал. Все бросали взгляды на столы, кои ломились от яств и напитков, на музыкантов, что настраивали инструменты. Друг на друга они тоже бросали взгляды, оценивая шансы.

На Джорджи косились многие. Впервые с тех пор, как она ступила в дом Харланда, ей стало приятно. Нельзя падать духом из-за обычного внимания. Люди очень смышленые. Рассматривая себя в зеркале, она видела миловидного юношу, любимца женщин. Привлекательного и безобидного. Актрису, исполнявшую мужскую роль. В самом лучшем смысле ей казалось, что она вот-вот выйдет на сцену. Чувствовала она только волнение, а не сокрушительный страх. Не нужно запоминать реплики, надо лишь исполнять роль беззаботного красивого молодого человека. «Возможно, — лукаво подумала она, — даже сердцееда».

Замечали ее не только женщины. Рослый лакей по имени Джим неустанно на нее поглядывал, а мистер Элдер, один из камердинеров, слишком часто для простого дружелюбия хлопал по плечу. «Если бы они заглянули в бриджи, интереса бы поубавилось», — сдерживая улыбку, мысленно рассудила она.

Сегодня Джорджи приятствовала ко всем. Пусть на ней не надето красивого платья, но она непременно станцует. Конечно, будоражил не только прием. Джорджи кое-что запланировала на потом: ночью она проберется в графский кабинет.

Она много раз пыталась попасть в кабинет, но всякий раз дверь оказывалась заперта. Макс выхлопотал набор профессиональных отмычек, и она ежедневно тренировалась. Аккурат вчера у нее почти получилось отпереть дверь, но вдруг она услышала, что кто-то приближался. К счастью, это была всего лишь служанка, а не Дансмор. Девушка счищала с настенных бра расплавленный воск. От поисков Джорджи пришлось отказаться.

Она не сомневалась, что на сей раз все получится. Требовался лишь удобный случай, а сегодня идеальная ночь для того, чтобы применить навыки, ибо гости, включая Харланда, улягутся спать раньше слуг.

Джорджи не обращала внимания на тоненький голос разума, подсказывавший, что вряд ли она найдет доказательства, на которые рассчитывает. После всего, что она сделала, дабы сюда попасть, она должна хотя бы попробовать. Время на исходе. Она должна попробовать ради Гарри. Это их последняя надежда.

— Добрый вечер, мистер Феллоуз.

В желто-зеленом платье Тилли Браун выглядела очаровательно. Джорджи убрала монетку в карман и отвесила элегантный поклон.

— Мисс Браун. Прекрасно выглядите.

Тилли подмигнула.

— Да вы и сами выглядите замечательно.

— Можно пригласить вас на танец?

— Разумеется.

— Тогда, возможно, я удостоюсь чести сопроводить вас на первый танец?

— С радостью, — просияла она.

Джорджи чуть не захохотала, наслаждаясь своим рыцарским благородством и яркими искрами у Тилли в глазах. «Жаль, настоящие мужчины не ведут себя так же».

— Я бы принес пунша, — примолвила Джорджи, — но пока что никто не рискует приближаться к столам. Полагаю, мы ждем миссис Уатт и мистера Дженкинса.

— И его светлость, — сказала Энни. — Граф с матерью жалуют в первый час. Нам можно повеселиться, после того как они уйдут.

Ответить Джорджи не успела, ибо в распахнувшейся двери возникли миссис Уатт и мистер Дженкинс.

— Добрый вечер, — объявил мистер Дженкинс, усмиряя болтавших слуг. — Вижу, все готовы праздновать. Скоро мы начнем веселиться. Однако через несколько минут спустятся его светлость и гости. Посему я попросил бы вас встать рядом со мной, дабы поприветствовать его светлость.

Радости поубавилось. Все выстроились в два ряда посреди бального зала: мужчины сзади, барышни впереди. «Что за редкостные бараны», — гневно подумала Джорджи.

Они ждали. И ждали. Спустя целых пятнадцать минут донеслись звуки приближавшихся шагов. Дверь распахнулась, и вошли уверенные модные аристократы, щебетавшие между собой. «Пришли поглазеть на подчиненных», — угрюмо подумала Джорджи.

Первой шагала величавая леди Дансмор, одетая в темно-синее платье, на голове покачивались длинные серебристые перья. Дансмор, высокий, бледный,