- Не буду, - ответила она, не дав емупродолжить. Марина необычно тепло улыбнулась Никосу, который принес два бокалабренди. - Я знаю, что у тебя какой-то план. Кроме того, я решила, что должнажить собственной жизнью, не мешая тебе делать собственные ошибки.

Димитри удивленно посмотрел на мать, заметил унее на лице непривычное выражение нежности и перевел взгляд на Никоса, который застенчивоулыбнулся и беспомощно пожал плечами. Ничего не понимая, Димитри пожелал имспокойной ночи и оставил их.

Он думал только об Оливии. По правде сказать,она вытеснила у него из головы все другие мысли. Взбежав по лестнице, онпопытался открыть дверь и обнаружил, что она никак не открывается.

- Оливия! - позвал он. - Это я.

- Я не думала, что это может быть кто-нибудьдругой, - сердито прокричала она.

Димитри нахмурился.

- Тогда впусти меня.

Если ты думаешь, что я собираюсь развлекатьтебя после того, как ты нежничал с другой женщиной, ты глубоко ошибаешься! -закричала она.

О чем это она? Димитри раздраженно толкнулдверь, и она слегка поддалась.

- Открой дверь или я выломаю ее! - приказалон.

- Ты насмотрелся американских фильмов! -дерзко ответила Оливия. - Возвращайся к своей любовнице и оставь меня в покое!

У него не было выбора. Отказавшись от мыслиобсуждать это чудовищное обвинение через дубовые доски пятисантиметровойтолщины, Димитри отошел назад, собрался с духом и бросился на дверь. Раздалсягромкий треск, и он с грохотом ввалился в комнату.

- Убирайся отсюда! - испуганно вскрикнулаОливия.

Дрожа от страха, она стояла у кровати. У неебыл такой испуганный вид, что Димитри немедленно успокоился. Он отбросил ногойстул и, закрыв дверь, прислонился к ней, стараясь выглядеть как можнобезобиднее.

- Итак, с кем же кроме тебя я заигрывалсегодня вечером? - весело спросил он, распуская галстук-бабочку и расстегиваяверхнюю пуговицу на рубашке.

- Боже правый! И ты еще спрашиваешь? - возмутиласьОливия.

- Ну, конечно! Потому что я не знаю, -усмехнулся Димитри.

- Это не смешно! Позволь мне освежить твоюпамять, - вскипела она. - Блондинка с роскошными формами. Великолепное тело.Беспрерывно хихикает.

- Элени?! - Димитри расхохотался. - Господи,ведь я же говорил тебе, что она последняя женщина на земле, до которой я быдотронулся! - в его глазах вспыхнули огоньки. - Неужели я стал бы ласкатьженщину, у которой груди твердые, как мрамор?

- Откуда ты знаешь, какие они? - возмущенноосведомилась Оливия.

- Я не знаю, - терпеливо объяснил Димитри. - Ядумаю, что они должны быть твердыми, потому что они недвижимы, - он устремилвзгляд на груди Оливии, которые вздымались так, что он с трудом сдерживал себя.

- Так ты все-таки не отрицаешь, что смотрел наних?

Димитри испустил вздох.

- Трудно не заметить их, когда они выпирают изее платья, как пушечные ядра. Оливия, говорю тебе, что она не интересуетменя...

- Тогда я видела, как в гостиной ты обнимал еедвойника...

- А-а-а, вот в чем дело.

- Теперь ты не отрицаешь, да? - бросила она, иДимитри почувствовал, что она дошла до точки.

Оливия ревнует! Почему-то это обрадовало его.В нем заговорило тщеславие? Нет. Что-то другое, о чем он не осмелился подумать.

- Оливия, - мягко сказал Димитри. - Я обнималЭлени. Но, насколько я помню, мы были полностью одеты все время, пока яуспокаивал ее.

- Неужели? - сердито пробормотала она.

- Я видел, что она расстроена, - объяснилДимитри, - и решил сделать ее нашей союзницей.

- Это нелепо! Ты обманываешь меня! - вскипелаОливия.

- Ничего подобного. Я знаю, что ей нужно,чтобы у людей было о ней хорошее мнение. Поэтому обратил ее внимание на то, чтомы с ней всегда были друзьями и что она желает мне только добра. Я сказал, чтовсегда относился к ней как к младшей сестре...

- Держу пари, что это ее не обрадовало.

- Она несколько растерялась, - призналсяДимитри, - и пока она не обрела дар речи, я долго распространялся о том, чтобрак - это священный союз, заключенный между мужчиной и женщиной...

- Какой же ты лжец! - гневно воскликнулаОливия.

- И, - продолжал он, - я заставил еесогласиться со мной, что священные узы брака неприкосновенны. К тому времениона поняла, о чем я говорю, но не смогла возразить мне.

- Хитрец!

- Я так и подумал, - с довольным видомсогласился Димитри. - Я сказал, что доверяю ей тайну - мы с тобой снова будемжить вместе. Она разразилась слезами. Тогда я сказал, что всегда знал, как оначувствительна, и добавил, как сильно растроган тем, что, радуясь за меня, онане может сдержать слез. Я думаю, ты увидела нас именно в этот момент, потомучто после моих слов она отпрянула от меня, вытерла глаза и потопала танцевать сВангелисом.

Димитри хотел, чтобы Оливия поверила ему. Ноон не все рассказал ей.

- Ты... больше ничего... не сделал? Не...целовал ее? - тихо спросила Оливия.

От этой мысли Димитри поморщился. Как убедитьее?

- Клянусь памятью отца, что я не целовал ее, -просто сказал он.

С этим нельзя было спорить. Оливия закусилагубу, проклиная себя за то, что сделала поспешные выводы. На самом деле Димитрипроявил доброту, отвергнув Элени так мягко.

- Прости, - пробормотала она.

- Это вполне объяснимая ошибка.

- Да, учитывая твою репутацию! - не удержаласьона.

- И какая же у меня репутация? - спокойноспросил Димитри.

- Женолюба.

- А-а-а.

Он не стал отрицать, заметила Оливия.

- Тебе нельзя доверять там, где дело касаетсяженщин.

- Неужели?

Она сердито посмотрела на него.

- Только не говори, что с тех пор, как мырасстались, у тебя никого не было!

- Я и не говорю.

Оливия передернулась от боли и подумала,сколько женщин у него было, как часто он встречался с ними и были ли оникрасивы.

- Мне кажется, - сказала она, и голос у неедрогнул, - что теперь, когда ты убедил Элени отказаться от матримониальныхпланов, мы можем закончить эту ужасную игру...

Внезапно у нее перехватило дыхание. Почему ееужасает мысль о скором разводе? Ей нужно радоваться. Отвернувшись, Оливияустремила невидящий взгляд в окно, пытаясь совладать с охватившей ее печалью.