Я остановилась передохнуть у палатки индо-тибетской команды в промежуточном лагере на полпути. Все эти люди были очень дружелюбны, особенно две женщины из их команды. Они предложили мне чаю, но я отказалась. Отсюда и дальше уже никто не должен видеть, как мне хоть чем-то помогают.

Было там и нечто еще. Кое-что такое, о чем я не писала, всё откладывала. То, о чем я, скорее всего, не упомяну в книге, но не могу проигнорировать. Как только я миновала промежуточный лагерь, волосы у меня на затылке вдруг встали дыбом, как будто кто-то смотрел на меня в упор. Я несколько раз оборачивалась, чтобы проверить, не идет ли кто за мной, или, может быть, меня догоняют носильщики и яки, которых я обошла, когда пересекала ледниковый поток. Не догоняли. Я не могла отделаться от этого ощущения, пока не добралась до окраины лагеря.

Это было то же самое ощущение, которое я испытала перед тем, как упал Уолтер.

Спала я на удивление крепко – хорошо адаптировалась к высоте, только один раз проснулась ночью от умеренной головной боли. К тому же сегодня хороший день. День общения!

Осматривая лагерь, я наткнулась на Паулину Цирцингер, американскую альпинистку, с которой мы мельком встречались в прошлом году на провальной конференции в Банфе. Она немного себе на уме, как выразилась бы моя мама, но о ком не скажешь такого в горах? Было приятно увидеть знакомое лицо и поболтать с ней о всяких подробностях предстоящего восхождения, и я очень благодарна ей, что она не стала вспоминать о событиях прошлого года. У меня сложилось впечатление, что в ее лагере царит напряжение – важные личности сталкиваются в борьбе за статус. Мы поговорили о ее новых защитных чулках, которые она надевала поверх ботинок, и о том, как я буду поджигать мазут в печке в верхних лагерях. Она также принесла хорошие новости: мол, непогода на той стороне не унимается. Паулина, хорошо знавшая Стефани, очень удивилась тому, что та решила предпринять попытку восхождения, ведь недавно она сломала запястье. Словно вторя моим собственным тревогам, Паулина предупредила меня об опасности гонок на пути к вершине. Она, конечно, права, но факты таковы: если я не сделаю это раньше Стефани, вся экспедиция окажется бесполезной.

Я дала ей несколько влажных детских салфеток, которыми обычно подмываюсь. А она использовала ароматизированные – и у нее была от них сыпь в паху!

Об этот тяжело думать, но я не могу отделаться от ощущения, что…

Эри первая из команды Джо добралась до ПБЛ. Ха!

Такое ощущение, что… НЕТ.

Не могу больше отмахиваться от этого. Не могу отделаться от ощущения, будто что-то или кто-то постоянно находится на периферии зрения, словно темная тень с левой стороны. От этого я всё время вздрагиваю. Возможно, такая иллюзия вызвана усталостью – я с трудом заснула прошлой ночью, что меня очень расстроило после того, как я хорошо провела здесь первые дни. Меня подташнивает, появился небольшой кашель.

Я чувствую товарищеское отношение к себе, но здесь я уже не должна питаться в столовой Джо. Жизненно важно, важно, важно, чтобы я сделала это без посторонней помощи. Слухи разлетаются тут моментально, и я не доверяю Тому.

Андрей пришел в ПБЛ, но Джо и Тадеуш очень беспокоятся за него. Похоже, у него бронхит, который помешает ему совершить восхождение. Сэм в смятении и не хочет идти наверх без брата. Я знаю, каково сейчас ему. Сегодня я по-настоящему ощущаю отсутствие Уолтера. В животе болезненная пустота.

Сходила на разведку к месту у подножия крутого Северного седла, которое метко прозвали «надень „кошки“». Оно находится всего в миле от лагеря, но сейчас высота уже по-настоящему взялась за меня: предательски тянет в легких, и постоянно болит голова. Кашель усилился. Путь к Лагерю I будет крутым, но легким для подъема по льду (местами подтаявшему) и снегу, однако ощущение, что за мной кто-то наблюдает, только нарастает. Оно не просто неприятное, оно – как бы это сказать – почти грязное. Нет, не грязное – навязчивое. Как будто за мной шпионят.

Нечто подобное было перед тем, как умер Уолтер.

Мне нужен Уолтер, он привел бы меня в равновесие. «Не тупи, крошка, перестань», – сказал бы он.

Впереди ждет беда. Я это костями чувствую…

Провела весь день, готовясь к завтрашнему сложному подъему по Северному седлу к Лагерю I, где будет находиться мое снаряжение.

Тадеуш предложил мне выйти рано, до рассвета, пока солнце еще не согрело снег в седле и он не сделался рыхлым. Говорит, что не знает, как дела у Стеф. Врет. У них с Джо и командой шерпов прекрасная связь, они впитывают все альпинистские слухи, точно губки. В глубине души я злюсь на него за то, что он не проявляет откровенность, но, с другой стороны, я благодарна ему за это. Они с Джо пытаются защитить меня. Мы все знаем, что подобное давление – это прямой путь к принятию неправильного решения. Люди гибли на горе и из-за меньших пустяков.

Ощущение, что за мной следят, никуда не уходит. Стало ли оно сильнее? Думаю, да.

Я снова в ПБЛ, после того как переночевала в Лагере I.

Хорошо, что я послушалась совета Тадеуша и вышла рано – через час я уже вспотела. Легкий, но очень монотонный подъем; местами седло было таким крутым, что казалось вертикальным. Я пользовалась ледорубом Уолтера, который мне очень помогал. Здесь лавиноопасная зона, но из-за этого я почти не беспокоилась. Мне было о чем подумать.

Для книги: Чтобы попасть в лагерь, мне пришлось пролезть под нависающим сераком размером с целый ряд коттеджей стандартной застройки (и да, я таки ускорила шаг, пока двигалась в его тени). Оттуда горстка палаток в ПБЛ выглядела крошечной, как фишки в «Монополии». И снова на то, чтобы разбить лагерь и набрать снега для чая, у меня ушли почти все силы. Печку я разожгла без труда, а это тревожило меня больше всего. Тут повсюду следы предыдущих экспедиций: ветер отшлифовал поверхность льда, под которой виднеются обрывки брезента и нейлона, яркие молитвенные флажки, баллоны кислородной системы «Поиск» и разный пластик. Погода оставалась благоприятной, что редкость на такой высоте, – небольшой мороз, который всё усиливался. Я оказалась там единственной белой, но рядом трое шерпов обустраивали лагерь для своей команды. Они поглядывали на меня, и это как-то успокаивало. Я попыталась поесть, но проглотила всего пару кусков. Еда на высоте имеет другой вкус. Мне всё время кажется, что не хватает соли, а еще я поймала себя на том, что мне ужасно хочется карри и сахара. Дома я никогда не ем шоколад; для меня это горная еда.