После особенно громкого причмокивания Джейка сын с невинным видом оглядел сидящих за столом.

— Ну разве я не говорил, что моя ма готовит лучше всех в мире?

Не успел Джефф произнести последнее слово, как Джейк издал звук, подозрительно напоминающий рычание. Джефф покраснел.

Уэйд Фостер улыбнулся. Мэри Джо впервые увидела, как улыбка тронула его лицо, и это было поразительно. Суровое выражение исчезло, вокруг глаз появились лучики морщинок. А потом эти же самые глаза выжидательно посмотрели на Мэри Джо, поблескивая искрами веселья, Мэри Джо затаила дыхание. Ей бы следовало выругать Джеффа, но она была слишком очарована тем, как Уэйд Фостер попустительствует ее сыну.

— Если ты и впредь собираешься кормить Джейка за столом, — наконец произнесла она с притворным возмущением, — придется тебе научить его манерам.

— Значит ли это, что я могу… Мэри Джо прервала радостную речь:

— Нет, не значит. Но я думаю, тебе пора научить это животное, как вести себя.

Джефф сник.

— Я не знаю, как…

— Так же, как учат лошадь, — неожиданно произнес Уэйд Фостер. — Твердостью и терпением. Это умный пес, он быстро выучится. Ему просто нужно дать понять, что от него хотят.

Джефф взглянул на него:

— Вы поможете мне?

Улыбка на лице Уэйда Фостера исчезла, сменившись настороженностью, а потом выражением, говорившим о капитуляции. Он кивнул, и Мэри Джо поняла, что Фостер останется. По крайней мере, на какое-то время.

Фостер перевел взгляд на Мэри Джо, и она постаралась ничем не выдать своих чувств. Один ее торжествующий взгляд — и он мог передумать. Они заключили сделку. Бесстрастный обмен услуг на товар. Не более. И все же сердце ее стучало так громко, что она испугалась, как бы он не услышал.

— Когда? — с воодушевлением спросил Джефф. — Завтра и начнем, — ответил Уэйд Фостер.

Джефф засиял.

— Значит, вы остаетесь? Мужчина ответил не сразу:

— Может, задержусь на несколько дней. Не хочу дольше занимать комнату твоей матери.

— А мы сходим на рыбалку?

Мэри Джо едва не поморщилась, услышав нетерпение в голосе сына. Она знала, что он скучает по рейнджерам, по редким походам на реку. Сначала он ходил с Джеффом, а потом один раз с Таем. Тай даже вызвался научить ее сына плавать, после того как Мэри Джо призналась, что боится отпускать Джеффа рыбачить одного, но ему так и не представился случай. Джефф очень хотел научиться, а Мэри Джо тут ничем не могла ему помочь. Она сама не умела плавать: ни ее отец, ни муж не одобряли, когда женщины учились плавать. Это неприлично, говорил отец, но ни секунды не сомневался, когда учил ее стрелять.

Мэри Джо вся напряглась, ожидая, что ответит Уэйд Фостер ее сыну. Он бросил взгляд на свою раненую руку, и она догадалась, о чем он думает: толк от такого на рыбалке небольшой. Женщина молча молилась, чтобы он не разрушил надежду мальчика.

— Давай для начала займемся Джейком, — предложил Фостер.

Услышав свое имя, пес заскулил и выбил хвостом по полу барабанную дробь.

Джефф был слегка разочарован. Но в ответе не прозвучало категоричное «нет», и Мэри Джо облегченно вздохнула.

Вымыв посуду, Мэри Джо взяла фонарь и пошла в комнатушку, что была в сарае. Когда они только переехали на ранчо, она тщательно все здесь убрала. Маленькая комнатка подходила скорее наемному работнику, чем управляющему.

Она выяснила, что предыдущие владельцы больше занимались земледелием, чем скотоводством, но на них обрушивалось одно несчастье за другим, самым страшным из которых была смерть от укуса змеи их единственного ребенка. Три тяжелых года засухи, за которыми последовало нашествие саранчи, лишили их остатков жизненных сил.

Мэри Джо вскоре поняла, что успех принесет только разведение скота, но для этого ей были нужны помощники. Выпас был здесь открытым; владельцы ранчо клеймили свой скот, затем отпускали животных на свободу. Им с Джеффом было не под силу заарканить полудикое животное, связать его и поставить клеймо.

Начала она с большим энтузиазмом, но потом время от времени ей приходилось слышать иногда извиняющийся, иногда грубый смешок, стоило будущим работникам узнать, что они будут трудиться на нее. Только Том Рейлор согласился, а позже она узнала, что его отовсюду увольняли за лень и небрежность.

Как долго пробудет здесь Уэйд Фостер? Мэри Джо распахнула окно и впустила в комнату свежий воздух. Завтра утром нужно будет подмести и застелить свежие простыни. Она не удержалась от мысли, что комнатка очень маленькая для такого мужчины, как Уэйд Фостер. Он поглощал собой пространство, казалось, что вокруг него все уменьшается в размере.

Наконец она ушла, надеясь, что предмет ее размышлений уже удалился на ночь к себе в комнату. Когда он был поблизости, она теряла ясность мыслей. Если она хочет осуществить свой план на деле, придется избегать его общества.

Мэри Джо захватила с собой морковку. Разделив ее на четвертинки, она скормила кусочки лошадям, последней была ее собственная кобыла. Муж купил ей Фэнси на двадцати пятилетие и очень гордился своим подарком. Он не имел привычки дарить подарки, поэтому Фэнси была особенной. Удивительно быстрая для своего малого роста лошадка.

Фэнси была гораздо крепче, чем выглядела, и отличалась воспитанностью.

Лошадь любила внимание, ласку, а Мэри Джо этою не хватало сейчас самой. Она прислонила голову к лошадиной морде.

— Я делаю ошибку? — прошептала женщина и получила в ответ мягкий тычок носом. — Да, дождешься от тебя совета, — сказала она кобыле, потом расправила плечи и вышла.

Мэри Джо дошла до середины двора, когда увидела Уэйда Фостера. Он сидел на ограде и смотрел вдаль, в сторону гор. Ярко светила луна, и Мэри Джо разглядела на его лице отпечаток одиночества.

Это тронуло ее сердце. Она знала потери и горе. Но его печаль была гораздо глубже. Все-таки у нее был Джефф.

Она засомневалась, стоит ли ей нарушать его уединение, но потом подошла к нему. Он ничем не выдал, что знает о ее присутствии, хотя она поняла, что это так.

Мэри Джо взглянула на небо. Оно было усеяно звездами, некоторые сияли так близко, что, казалось, можно протянуть руку и достать до них. Это было чарующее зрелище, особенно после недели сильных ливней и темных ночей.

— Какой покой, — сказала она.

Его пальцы крепче сжали ограду, но сам он не проронил ни слова. Мэри Джо испытала неловкость. Ее присутствие здесь было явно нежелательно. Она направилась к дому.

— Миссис Вильямс, — голос его был тих, и ей показалось, что она услышала просительные нотки.

Мэри Джо повернула назад. Фостер испытывал замешательство. Когда наконец он заговорил, в его словах прозвучала глубокая боль.

— У вас здесь много хорошего, особенно Джефф.