Евгения Ежова познакомилась с будущим любовником в феврале 1938 года на даче в Подмосковье, куда известный писатель приехал после встречи с Ежовым. Наркому он жаловался на сотрудников НКВД, которые свирепствовали в его родном Вешенском районе и по ложным обвинениям арестовали нескольких односельчан.

Второй раз супруга наркома встретилась с писателем в августе 1938 года. Михаил Шолохов вместе с Фадеевым заехал в редакцию, а оттуда втроем они отправились обедать в ресторан гостиницы «Националь». Шолохов остановился именно в этом отеле. Домой она вернулась поздно вечером и не скрывала того, что Михаил Шолохов настойчиво ухаживал за ней. Сложно сказать, зачем она так поступила. Если хотела спровоцировать приступ ревности у мужа, то она достигла цели. Разразился громкий семейный скандал.

На следующий день Михаил Шолохов снова приехал в редакцию, но теперь без Александра Фадеева. Снова обед в ресторане гостиницы «Националь», а затем они поднялись в номер, где проживал писатель.

Прослушиванием номеров в гостиницах занималось 1-е отделение Отдела оперативной техники. Разрешение на проведение мероприятий «слухового контроля» помещений, где проживал Михаил Шолохов, начальник Отдела оперативной техники Михаил Алехин получил от своего коллеги начальника Секретно-политического отдела Александра Журбенко. После этого стенографистки из НКВД подробно фиксировали все слова известного писателя. Женщины были дисциплинированными исполнителями, лишних вопросов не задавали и просто фиксировали на бумаге все, что слышали.

Поэтому, когда на следующий день ничего не подозревающие Евгения Ежова и Михаил Шолохов оказались в номере писателя, их свидание было добросовестно запротоколировано, причем фиксировались не только произносимые слова, но и то, что, по мнению стенографистки, в этот момент происходило («идут в ванную», «ложатся в постель» и т. д.). В тот же день сотрудники установили личность женщины.

В рапорте заместителя начальника первого отделения 2-го спецотдела НКВД лейтенанта госбезопасности Кузьмина, который он направил зам. наркома внутренних дел Лаврентию Берии, сообщались подробности прослушки:

«Согласно вашему приказанию о контроле по литеру «Н» (наружное наблюдение. – Прим. ред.) писателя Шолохова доношу: в последних числах мая поступило задание о взятии на контроль прибывшего в Москву Шолохова. Который остановился в гостинице «Националь» в 215-м номере. Примерно в середине августа Шолохов снова прибыл в Москву и остановился в той же гостинице. Так как было приказание в свободное от работы время включаться самостоятельно в номера гостиницы и при наличии интересного разговора принимать необходимые меры, стенографистка Королева включилась в номер Шолохова и, узнавши его по голосу, сообщила мне, нужно ли контролировать. Я сейчас же сообщил об этом Алехину, который и распорядился продолжать контроль. Оценив инициативу Королевой, он распорядился премировать ее, о чем был составлен проект приказа. На второй день заступила на дежурство стенографистка Юревич, застенографировав пребывание жены тов. Ежова у Шолохова. Контроль за номером Шолохова продолжался еще свыше десяти дней, вплоть до его отъезда, и во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой тов. Ежова»[20].

С записью встречи Шолохова с Ежовой ознакомился Алехин. Прочтя этот документ, он поспешил доложить обо всем произошедшем наркому внутренних дел. О реакции «рогоносца» на это сообщение во время следствия рассказала уже упоминавшаяся выше Зинаида Гликина. Поясним, что согласно ее показаниям с будущей женой наркома она училась в Гомеле, а затем «часто встречалась в Ленинграде и с 1924 года в Москве»[21].

«На другой день [после свидания с Шолоховым] поздно ночью Хаютина-Ежова и я, будучи у них на даче, собирались уж было лечь спать. В это время приехал Н. И. Ежов. Он задержал нас и пригласил поужинать с ним. Все сели за стол. Ежов ужинал и много пил, а мы только присутствовали как бы в качестве собеседников.

Далее события разворачивались следующим образом. После ужина Ежов в состоянии заметного опьянения и нервозности встал из-за стола, вынул из портфеля какой-то документ на нескольких листах и, обратившись к Хаютиной-Ежовой, спросил: «Ты с Шолоховым жила?»

После отрицательного ее ответа Ежов с озлоблением бросил его [т. е. документ] в лицо Хаютиной-Ежовой, сказав при этом: «На, читай!»

Как только Хаютина-Ежова начала читать этот документ, она сразу же изменилась в лице, побледнела и стала сильно волноваться. Я поняла, что происходит что-то неладное, и решила удалиться, оставив их наедине. Но в это время Ежов подскочил к Хаютиной-Ежовой, вырвал из ее рук документ и, обращаясь ко мне, сказал: «Не уходите, и вы почитайте!» При этом Ежов бросил мне на стол этот документ, указывая, какие места читать.

Взяв в руки этот документ и частично ознакомившись с его содержанием… я поняла, что он является стенографической записью всего того, что произошло между Хаютиной-Ежовой и Шолоховым у него в номере.

После этого Ежов окончательно вышел из себя, подскочил к стоявшей в то время у дивана Хаютиной-Ежовой и начал избивать ее кулаками в лицо, грудь и другие части тела. Лишь при моем вмешательстве Ежов прекратил побои, и я увела Хаютину-Ежову в другую комнату.

Через несколько дней Хаютина-Ежова рассказала мне, что Ежов уничтожил указанную стенограмму».

Зинаида Гликина на том же допросе сообщила о предшествующих семейной ссоре событиях:

«Весной 1938 года Шолохов приезжал в Москву и по каким-то делам был на приеме у Ежова. После этого Ежов пригласил Шолохова к себе на дачу. Хаютина-Ежова тогда впервые познакомилась с Шолоховым, и он ей понравился. Хаютина-Ежова также вызвала у Шолохова особый интерес к себе. На этом, пожалуй, и закончилась их первая встреча.

Летом 1938 года Шолохов снова был в Москве. Он посетил Хаютину-Ежову в редакции журнала «СССР на стройке», где она работала, под видом своего участия в выпуске номера, посвященного Красному казачеству. После разрешения всех вопросов, связанных с выпуском номера журнала, Шолохов не уходил из редакции и ждал, пока Хаютина-Ежова освободится от работы. Тогда он проводил ее домой. Из разговоров, происходивших между ними, явствовало, что Хаютина-Ежова нравится Шолохову как женщина. Однако особая интимная близость между ними установилась позже. Кстати сказать, Ежов был осведомлен от Хаютиной-Ежовой о том, что ей нравится Шолохов.

В августе 1938 года, когда Шолохов опять приехал в Москву, он вместе с писателем Фадеевым посетил Хаютину-Ежову в редакции журнала. В тот же день Хаютина-Ежова по приглашению Шолохова обедала с ним и Фадеевым в гостинице «Националь».

Возвратившись домой поздно вечером, Хаютина-Ежова застала Ежова, который очень интересовался, где и с кем она была. Узнав о том, что Хаютина-Ежова была у Шолохова в гостинице «Националь», Ежов страшно возмутился. В связи с этим случаем мне стал известен один из секретных методов органов НКВД по наблюдению за интересующими его лицами. Я узнала о существовании, в частности в гостинице «Националь», специальных аппаратов, посредством которых производится подслушивание разговоров между отдельными людьми, и что эти разговоры до мельчайших деталей фиксируются стенографистками.