с извинениями, обнять ее и сказать, что я не права. Сказать, что я даже не заслуживаю тех двух страшных для нее месяцев, которые она провела, стараясь вернуть мне желание жить…. Но…. Но я просто не могла сделать это! Не потому, что мне мешала гордость, а потому, что она узнала бы о моей зависти, которую она не замечает сейчас по душевной доброте.

— Не злись на меня, — наконец заставила я себя вымолвить, — но, представь, что если бы я все сказала, то ты побежала бы к нему с разборками…. А зачем это вам? Из заблужденья он тебя сейчас вывел красиво…. Даже сюрприз, судя по всему, сделал, — горько усмехнулась я.

Она посмотрела на меня с болью и опустила глаза. Значит, поняла.

— Я не хотела…. Я не хотела причинять тебе боль, — еле говорила она, — хочешь, я откажусь от поездки? — вымолвила она, подняв на меня свои покрасневшие глаза.

— Глупая, — сказала я, улыбнувшись, — ты просто обязана отдохнуть! Зря мы, что ли, целый день по бутикам проходили? — усмехнулась я.

— Это не важно, — упрямо заговорила она, — вещи вообще не главное в жизни!

— Поэтому ты так испортила свою любимую розовую блузку? — вновь грустно усмехнулась я.

— Ты заметила…,- тихо произнесла Лия.

— Такое варварство просто невозможно было не заметить. Давай сейчас купим тебе такую же и, наконец, пойдем в кино, например, — заговорчески шепнула я, — для разнообразия.

— Хорошо, — улыбнулась Лия, почти незаметно смахнув набежавшую слезу.

Они уехали час назад. В аэропорт. Я узнала об этом случайно, когда они отъезжали на такси. Судя по их обеспокоенным взглядам, они не хотели, чтобы я знала. Я сделала вид, что не заметила, иначе все мои усилия по выпроваживанию Лии прошли бы даром. Она не хотела уезжать. Только сейчас я поняла, что, возможно, она была права. Знать, что я одна в этом городе, очень тяжело. Кажется, что Лия стала единственным человеком, которому есть до меня сейчас дело.

Я набрала домашний телефон родителей.

— Мам? — по-детски плаксиво прозвучал мой голос.

— Э…. Нет, Анна, это вы? — прозвучал в трубке незнакомый голос.

— Я, — произнесла я и провела по лицу рукавом свитера, желая вытереть подступившие слезы, но их не было, — а вы кто?

— Я домработница, Корри, — произнесла она с укором, словно я должна была ее знать, но ее имя мне ничего не говорило.

— А ты не могла бы позвать к телефону моих родителей?

— Их нет дома, они уехали два дня назад.

— Куда?

— Насколько я поняла, они отправились на отдых.

— Надолго?

— На две недели.

— Спасибо, — сказала я и бросила трубку.

Они уехали и не сказали мне? Нет, я точно знаю, что не говорили. Я проверила автоответчик. Ничего стоящего внимания. А почему они, например, не позвали меня с собой? Позвонить им на сотовый телефон? Я стала искать по квартире свой сотовый телефон. Пусто. Я даже не помню свой номер, чтобы позвонить себе и узнать, где он! — бушевала я, наводя невольный беспорядок в квартире.

— Ау, — сказала я пустой квартире, спустя час уборки, — ау!

Рисовать совсем не хотелось. Я села на диван в зале и оглядела комнату. За неделю безработицы я нарисовала немало незаконченных набросков. Тут был и Белый Довэл, и портреты Сандры и Шэйли…. Интересно, как они сейчас? Тут же стоял почти законченный портрет Ансакэла. А в стороне от них стоял почти нетронутый холст. На нем прорисовывались лишь нечеткие наброски глаз. «Они должны отливать золотым, словно он счастлив…», — думала я каждый раз, натыкаясь взглядом на холст….

Я посмотрела на стол, где обычно лежат мои кисти. Белая маленькая коробочка привлекла мой взгляд. Я точно знаю, что раньше ее тут не было. Ее оставила Лия перед уходом? Я подошла к столу и, взяв коробочку, осторожно ее открыла. Аккуратное золотое колечко лежало внутри.

«…кольцо вы можете забрать, оно, похоже, должно было стать вашим…», — вспомнила я слова агента Эрвина.

Кольцо должно было стать моим? Я повертела его в руках и заметила на внутренней стороне еле заметную надпись: «Любимой Ане, моей судьбе». Я горько усмехнулась. Судьбе? Почему же я, «его судьба», не смогла ничего сделать? Почему позволила ему умереть? Почему отпустила в тот день.

Ответа не было, и только по моей щеке покатилась одинокая слеза….

Я стояла посреди темноты. Я знала, что это место должно наводить на меня страх, но я почему-то ничего не чувствовала. Даже удивления.

— Он нужен тебе? — прозвучало внезапно около меня. Это был даже не совсем вопрос. Это было скорее как утверждение.

Я повернулась на голос. Из темноты ко мне неспешно подходила женщина средних лет в сером длинном платье. Ее осанка, ее властный взгляд и уверенная походка — все говорило о том, что она никогда ни в чем не проигрывает и не ошибается.

— Ты знаешь ответ, — только и могла я ей ответить.

— Услуга на услугу? — холодно улыбнулась она.

— О какой услуге идет речь?

— Ты возвращаешься в мой мир.

— В твой мир? — переспросила я.

— Ты знаешь, о чем идет речь.

— Думаю, не совсем.

— Ах…. Ты уже была в нем. Даже в этом перевоплощении. Он никогда так просто никого не отпускает. Ты ведь уже поняла это? — улыбнулась она.

— Не отпускает? — не поняла я.

— Так тебе нужны пояснения…. Ответы…. Хорошо, у меня есть время. Намного больше, чем у тебя…. Надеюсь, ты уже поняла о каком мире идет речь, — миролюбиво улыбнулась она, — твой первый вопрос?

— Кто ты? — спросила я мгновенно.

— Ты еще не поняла? Я Судьба.

— Чья судьба? — не поняла я

— Чья? — удивилась она, — согласись, это довольно странный вопрос…. Можно ли сказать, что я Судьба своего мира? М…нет. Скорее мир мой, а не я его.

Она просто развлекается, — поняла я.

— Для чего я нужна тебе? — задала я свой второй вопрос.

— Мне? Нет, деточка, ты нужна не мне, ты нужна моему миру. Ты родилась в нем. Он твой дом. Родной и настоящий. И, как ты уже успела заметить, он всегда откликается на твой зов. Он настолько тебя любит, что ждет обратно и оберегает тебя по дороге домой.

— Как оберегает?

— Считай, что у тебя иммунитет к смерти, — рассмеялась она своей шутке.

Я невольно дотронулась до шрама на своей правой щеке.

— Да, именно про это я и говорю.

— Зачем я нужна ему?

— Как зачем? — удивилась Судьба, — он, как твой родитель, желает видеть тебя при себе.

— Родитель?

— Ты истинный Творец Судьбы. Конечно, у тебя есть свои мать и отец, но он — это другое. Он дал