Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неожиданно мне показалось, что мое затворничество может быть подозрительным. Мне необходимо взять себя в руки, выйти из комнаты и посмотреть, что там творится. Собрав свою волю в кулак, я вышла из каморки и, облокотившись о дверь, посмотрела на собравшуюся у туалета семью мужа. Увидев меня, Валид жестом велел мне возвращаться обратно в комнату.
— Иди. Тебе не нужно на это смотреть.
— А что случилось? Что здесь происходит?
Я посмотрела на рыдающую свекровь, которую успокаивали другие родственники, и от страха прижалась к двери как можно сильнее.
— Мухаммед умер.
— Как умер? С сердцем плохо?
— На штырь в туалете упал. Я тысячу раз всем говорил, что этот штырь в туалете нужно обязательно вытащить, да только никто меня не слушал.
— И что, насмерть?
— Насмерть.
— Вот горе‑то какое!
— Иди в комнату.
— Да как же я там одна‑то буду?! Мне страшно. Можно, я тут постою?
— Иди в комнату, я сказал.
Не став спорить со своим мужем, я вошла в комнату, закрыла дверь и села на кровать, поджав под себя ноги. Валид пришел ближе к утру, сильно расстроенный и поникший.
— Ты почему не спишь?
— Да как я могу спать, когда такое произошло?
— Ты что, вообще спать не ложилась?
— Нет, — замотала я головой.
— Ну ты даешь!
Валид лег на кровать и захотел, чтобы я легла рядом с ним.
— Давай хоть часик поспим, а то голова так сильно болит!
Я легла рядом с Валидом и произнесла взволнованным голосом:
— Валид, прими, пожалуйста, мои соболезнования по поводу смерти своего брата. Мне действительно очень жаль. Скажи, а мы сегодня сможем с тобой уехать в Хургаду?
— Как мы сможем вернуться в Хургаду, если у меня брат умер, — раздраженно упрекнул меня Валид.
— Ты хочешь сказать, что мы остаемся? — Мне показалось, что еще немного — и у меня начнется истерика.
— А как мы можем уехать в такой ситуации? Меня не поймет моя семья. Мухаммед был моим самым любимым братом. Он — мой кровный родственник, я должен быть на его похоронах. Ахмед поехал организовывать похороны, у него светлое сердце.
Услышав, что Мухаммед был самым любимым братом Валида, я прикусила нижнюю губу и неожиданно для самой себя издала душераздирающий стон.
— Валя, ты что?
— Извини, это просто нервы. Я не думала, что твой брат погибнет в первую ночь после регистрации нашего брака.
— Никто от этого не застрахован.
— А кто такой Ахмед, у которого светлое сердце?
— Это мой любимый дядя.
— Я смотрю, у вас здесь у всех любимое выражение — «светлое сердце» или «черное сердце». Так почему ты решил, что у твоего дяди светлое сердце?
— Потому, что я очень хорошо его знаю. Он добрый и порядочный человек. Валя, все дают деньги на похороны, мы тоже должны что‑нибудь дать. У тебя есть деньги? Те двадцать тысяч, которые ты мне дала, все до цента, я отдал кредиторам. Ты же говорила, что привезла деньги, для того, чтобы закупить товар. Давай выделим немного из них на похороны.
Я тут же вспомнила про спрятанную в кармане тысячу долларов. Пятьсот из них я отдала Ахмеду, а пятьсот все еще лежат в кармане юбки.
— Да, конечно. У меня все деньги на карте, а в наличности — только пятьсот долларов. В принципе, все же будут собирать с миру по нитке. Я думаю, что этой суммы хватит.
— Вполне. Я отдам деньги матери.
Встав с кровати, я взяла лежащую на табуретке юбку и полезла в большой накладной карман.
— Потом достанешь, когда немного поспим.
— Да я сразу достану.
— А у тебя разве деньги не в сумке?
— Нет, в кармане.
Перерыв все карманы на юбке, я посмотрела на Валида ничего не понимающими глазами и простонала:
— Валид, денег нет.
— Как нет?
— Я тебе клянусь, у меня в одном из карманов было пятьсот долларов.
— Может, у тебя деньги в сумке? Посмотри там. Ты, наверно, что‑то путаешь.
— Да ничего я не путаю! Валид, кто‑то у меня деньги украл. У меня в кармане было ровно пятьсот долларов, — упрямо повторила я еще раз.
— У нас в семье никто не ворует, — жестко ответил Валид. — У нас очень хорошая семья, и чужого здесь никому не надо.
— А я не обвиняю твою семью. Я всего лишь говорю тебе о том, что у меня пропали деньги. В существование домовых я не верю.
Вывернув юбку наизнанку, я энергично ее потрясла, затем проверила все карманы еще раз и, убедившись, что денег в них нет, бросилась к своей сумке для того, чтобы проверить, лежит ли в потайном кармане пластиковая карта, на которой хранились оставшиеся деньги. Увидев, что карта на месте, я почувствовала значительное облегчение.
— Валид, — позвала я своего мужа.
— Что тебе? — раздраженно спросил он меня.
— У меня деньги только на карте!
— Нет проблем. Завтра пойдем и снимем пятьсот долларов. Нужно помочь моей семье — как— никак у меня брат умер. Давай спи. Или ты не хочешь помочь нашей семье? Но ведь моя семья — это твоя семья.
— Я хочу помочь, но дело не в этом.
— А в чем?
— Ведь у меня доллары пропали!
— В этом доме у тебя ничего не может пропасть, тут все — честные люди.
— И все же они пропали!
— Значит, это скорее всего, какая‑то путаница. Их просто не было.
— Ты хочешь сказать, что я сошла с ума?
Но Валид не ответил на мой вопрос. Не успела я лечь рядом с мужем, как он захрапел и повернулся на другой бок. Стараясь привести свои мысли в порядок, я еще раз в уме прокрутила все свои действия, начиная с того момента, когда я отсчитала пятьсот долларов для Ахмеда и вынесла их из комнаты. Я вспомнила, что достала из кармана тысячу, пятьсот долларов пложила в паспорт, а остальные деньги спрятала обратно в карман. Я стояла вместе с Ахмедом недалеко от своей каморки, значит, в момент нашего с ним разговора в комнату вряд ли кто‑то смог войти. Затем я сразу вернулась в спальню и увидела проснувшегося Валида. Когда за дверью послышался шум, Валид вышел из комнаты и вернулся в нее только утром. Пока он отсутствовал, я не спала, и даже если я была в забытьи или в полудреме, то я бы все равно почувствовала, что в спальню кто‑то вошел. Получается, что посторонних в комнате не было.
Еще раз сопоставив все факты, я неожиданно пришла к выводу, что, кроме как Валиду, эти деньги взять было больше некому. Повернув голову в сторону спящего мужа, я посмотрела на него испуганными глазами и прошептала: