– Не могу я черной изменой за добро твое платить! Сказано – вместе, значит, вместе! До последнего вздоха. До самой наипоследней минуточки!

– А Анри, как же он? Ты же обещалась? – Энгебурга встряхнула подругу. – Разве ж так делается? Он ведь, поди, уже все распланировал. Где да что будет. В какой церкви венчаться. Друзьям рассказал, гонца домой отправил, чтобы родственники к свадьбе готовились. А потом, что если ты вдруг беременна! Ты о ребенке подумала?

– Не беременна я. – Мария утерла рукавом слезы. Ее распухшее покрасневшее личико выглядело трогательным и каким-то невероятно нежным. – А Анри я по-настоящему люблю. Но только не дело ведь это – ради своей любви друзей предавать. А ты мне не просто королева, а наилучшая подруженька. В общем, решено. Если ты отказалась с эн Бертраном бежать, я тоже отказываюсь. Эн Бертран через год или два к тебе приедет, и Анри мой, если любовь его не остынет, с ним пожалует. А тогда мы уже все и решим. Либо король тебя к себе вернет, а мы с Анри станем тебе верными слугами. Либо ты здесь останешься, а я с ним в Гасконь отправлюсь. Либо вместе нам, – она снова заплакала, – узницами монастырскими век вековать!..

На следующий день отдохнувший отряд покидал стены монастыря. Невеселым было это возвращение для рыцарей Анри де Мариньяка и Бертрана ля Ружа – вместо прекрасных дам они увозили из Сизуина любовь и печаль разлуки.

Когда до Компьена, где в это время размещался двор короля, оставался день пути, Бертран оторвался от отряда и, приметив дерево с небольшим дуплом у дороги, спрятал туда кольцо Энгебурги. В Компьене его ожидали тяжелые объяснения.

Меж тем весьма раздосадованный своим двойственным положением Филипп Август издал указ, согласно которому жители Франции должны были считать его брак с королевой Энгебургой расторгнутым святой церковью. Одновременно с этим министры двора получили приказ найти королю красивую, богатую и достойную во всех отношениях невесту.

Но так получилось, что скандальная история с сидящей под замком королевой Франции оказалась проворней королевских послов. Она пролетала сотни миль, для того чтобы рассказать всем и вся о несчастной страдалице, безвинно осужденной на безвременное заточение в монастыре Сизуин. На улицах крупных городов народ распевал историю прекрасной королевы, единственным недостатком которой была злая судьба да бессильный и глупый супруг. Так что когда девушка не хотела выходить замуж за просящего ее руки жениха, она пеняла родителям, что судьба ее с нелюбимым мужем будет не менее страшной, чем у французской королевы, и, как только жених заберет ее приданое, она сама сделается ему не нужной.

Подробностей ужасного заточения королевы Франции добавили вернувшиеся на родину фрейлины – из тех, кого отправлял домой сам Филипп. Это они, упав к ногам Канута VI, поведали обо всех несчастиях, выпавших на долю датской принцессы. Девушки были свидетелями произошедшего, и поскольку полученные от них сведения при всей их нелицеприятности не отличались одно от другого – им поверили. Взбешенный наглым поведением Филиппа Августа, Канут отослал послов во все королевские дома Европы с единственной целью – рассказывать о страданиях подлинной королевы Франции и просить помочь ему заступиться за несчастную Энгебургу перед Римом. Сам Канут VI отправил двух своих послов в Ватикан к папе Целестину III.

Будучи осведомленными о Вселенском соборе во Франции, собранном 5 ноября в крепости Компьене, для того чтобы развести королевскую чету, имея на руках все необходимые в таких случаях документы, послы Канута VI взялись за дело. Они доказали понтифику, что единственный аргумент французского монарха, о том что мать Энгебурги Софи Рюрик якобы находилась в кровном родстве с Изабеллой де Эно, – чистой воды вымысел. Тщательно рассмотрев все обстоятельства дела, папа римский был вынужден признать решение о расторжении брака недействительным, о чем незамедлительно возвестил Филиппа II. Это была настоящая победа!

Счастливые своим успехом послы отправились в обратный путь, но по дороге внезапно были настигнуты боевым отрядом, идущим без всяких знамен и гербов. Представившись подданными французского короля, командующие отрядом офицеры велели связать послов и отобрать у них документы, полученные от папы Целестина III. Все слуги и охрана, находящаяся при послах, были перебиты, а сами послы доставлены во французскую тюрьму.

Тем временем пришел ответ из Германии от немецкой принцессы, руки которой просил Филипп II. Ответ надменной красавицы поразил короля в самое сердце. «Ваше Королевское Величество! – писала германка. – Европа невелика, от Франции до Германии рукой подать. Так что не удивляйтесь, что я прекрасно осведомлена о том, как вы обошлись с сестрой датского короля. Поэтому я никогда не стану вашей женой и, воспользовавшись своим влиянием, постараюсь предостеречь вашу следующую жертву, кем бы она ни была».

Привезший это дерзкое письмо посол уверил своего государя, что, едва вручив его, принцесса сообщила о своем решении выйти замуж за герцога Саксонии, давно добивающегося ее руки.

– Что ж! Эта дура не пожелала стать королевой, ради того чтобы унизить себя до положения герцогини! – с деланным весельем рассмеялся Филипп II. – Поищите мне другую, которая понимает, что выходить замуж следует за того, кто стоит выше тебя, или, по крайней мере, является ровней. Отправьте посольство в Англию к принцессе Жанне, сестре короля. Я слышал, эта дама весьма куртуазна и очаровательна. Думаю, вскоре у нас будет новая королева. Сама красота и утонченность, она начисто сотрет память о датской ведьме.

Но и в Англии не нашлось «дуры», согласившейся на участь королевы Франции.

«Передайте своему королю, что я предпочитаю стать счастливой графиней Тулузы, нежели несчастной королевой Франции, которую опять либо выгонят на паперть к нищим и прокаженным, либо запрут в монастыре! Нет! Быть королевой Франции – слишком опасное занятие для любой девушки, тем более для особы королевской крови, привыкшей к иному обращению, нежели к тому, что предлагает ваш король. А посему пусть поищет себе жену среди простолюдинок, потому как ни одна уважающая себя дама благородного происхождения не станет женой человека, так обращающегося с женщинами, которому и Рим отказал в разводе!» Это послание Филиппу II, разумеется, не было передано. Послы ограничились лишь сообщением о том, что королю отказано, а Жанна Английская отбыла к своему жениху в Тулузу.

Граф Тулузы был богаче короля Франции, а значит, этот брак ни коем образом не мог унизить достоинство английской принцессы. Однако Филипп Август воспринял это известие как явное оскорбление, потому что на этот раз ему предпочли уже не герцога, а графа. Тогда король Франции попросил через послов руки герцогини Трипольской – но его ждал тот же результат.

Крылатая фраза, брошенная Жанной Английской о том, что быть королевой Франции слишком опасное занятие, быстрее датских послов облетела все королевские дворы. Так что никто из монархов не решался отдать дочерей в Страну белых лилий, сетуя на то, что такой брак равносилен предложению умертвить собственное дитя. Одновременно с тем никто не хотел ссориться с Филиппом II. Поэтому, едва только приезжали послы короля Франции, члены королевских фамилий и высшая знать всех стран сразу же стремились спешным образом выдать своих дочерей замуж.