Каменная гора обломков от разрушенного Храма медленно убывала…

* * *

Как все передовые рабочие, Флегонт посещал клубную библиотеку-читальню. Сначала листал иллюстрированные журналы, щедро разложенные на столах для всех желающих: «Прожектор», «Безбожник», «Крокодил», «Огонек». Потом пристрастился к чтению книг. Многое в них было непонятно Флегонту; ему, как и другим малограмотным рабочим парням, помогала библиотекарша Инесса Яновна - интеллигентная старушка в черепаховых очках. Когда же она бывала слишком занята, то сезонники обращались к одному из членов профкома, дежурившему в клубе. Тогда и сблизился Флегонт Морошкин с молодым инженером Вадимом Борисовичем Мостовиковым.

«Культпросветчик» Мостовиков в общении с сезонниками всегда держался просто, но главное - мог ответить на любой вопрос, даже на самый наивный, исчерпывающим образом.

Работы у Инессы Яновны прибавилось, и у нее появилась помощница - комсомолка Валентина Любимская. Симпатичная, скромная, она произвела на Флегонта сильное впечатление. С первого же взгляда он в нее влюбился.

Флегонт мечтал поближе познакомиться с Валентиной и понравиться ей. Но понимал, что осуществить это желание неимоверно трудно. Валентина - девушка городская, начитанная. Прежде чем к ней подступить, надо здорово подтянуться, «окультуриться».

Хваткости, правда, Флегонту было не занимать. Оглядевшись в столице, он довольно скоро понял, что стрижка «под бокс» с тройным одеколоном не делает голову втрое содержательней.

Только после долгой и тщательной подготовки отважился Флегонт сделать первую попытку поближе познакомиться с Валентиной. Купил загодя два билета на вечерний сеанс в только что открывшийся кинотеатр «Ударник».

Появившись после работы в библиотеке, Флегонт подошел к Валентине и, покраснев, выдавил из себя:

- Вот… в кино… билеты! Купил… в «Ударник»! (Для полной ясности Флегонт достал из заднего брючного кармана и показал две синие бумажки.) На восемь часов… А приятель - того… Подвел! Взял да и заболел…

- Бывает, - с сочувствием сказала Валентина. - И что ж теперь?

- Хочу вам… Хотел бы вам!… Словом, если вы… то я…

- Хотите мне уступить? Продать то есть билеты?

- Зачем же?! - возопил Флегонт. - Я вам их даром!… Мы ж с вами все ж таки… в одной организации… состоим!

Валентина рассмеялась, поблескивая карими глазками:

- Нет, уважаемый товарищ Морошкин. Сегодня для меня кино исключается. У меня важная лекция в техникуме. О сопромате.

«Техникум», «сопро…мат» - слова-то какие! Где ж мне познакомиться с такой девушкой!…» - растерянно подумал молодой рабочий, выходя из библиотеки.

Приуныл Флегонт. Но «культпросветчик» Вадим Борисович посоветовал ему поступить в вечернюю школу. А потом подал ему спасительную идею - экстерн! Это значит, что Флегонт в этой ускоренной школе должен каждый год проходить не один, а два класса, сдавая экзамены экстерном. Трудно, конечно, но Мостовиков ему поможет. И тогда всего через два года Флегонт МорошКин может поступить в строительный техникум, где учится Валентина. Она еще будет на четвертом курсе. И они там встретятся уже как студенты одного техникума.

В своих силах Флегонт был вполне уверен. Опасался лишь одного: чтобы за этот срок не появился на горизонте Валентины какой-нибудь столичный хват.

* * *

Инженер Мостовиков «подтянул» Флегонта так, что он смог поступить в четвертый класс вечерней школы. Потом помог ему окончить два класса в один год.

Флегонт оказался парнем на редкость любознательным, способным и усердным: заниматься с ним было легко. Не помешало их занятиям и то, что Вадима вскоре - по его просьбе -перевели на работу в «Метрострой», где он мог сочетать знания инженера-строителя и архитектора.

С увлечением рассказывал Вадим Борисович рабочим строительного городка на Малых Кочках о рождении московского метрополитена.

Дело огромное, трудное, с большим будущим. В подземные забои пошли тринадцать тысяч энтузиастов-добровольцев -самых лучших парней и девушек столицы.

Настоящих специалистов на строительстве метро пока маловато. Откуда ж им взяться? Само слово «метрополитен» многие добровольцы услышали впервые, незадолго до того, как решились пойти туда работать. Он сам, инженер Мостовиков, о метростроении знает не так уж много. В мировой практике, говорил он своим слушателям, метро обычно сооружается одним из трех способов: «берлинским», «парижским» или «лондонским». «Берлинский» способ - открытое, мелкое заложение тоннелей, которые образуют местами нечто вроде желобов, по которым проведены рельсы. Сверху они остаются открытыми, иногда поднимаются на кирпичные эстакады. При «парижском» закрытом методе земляные работы ведутся на большой глубине, без вскрытия улиц и площадей, здесь многое взято из опыта шахтеров. А при строительстве лондонского метро из-за особенностей островного грунта использовались проходческие щиты и металлическая сигметовая отделка тоннелей. Европейский опыт принят нашими строителями во внимание, но в принципе московское метро строится новым, экспериментальным методом. И цель при этом ставится высокая: построить метро не только в кратчайший срок, но и самое совершенное по техническим показателям! За границей в газетах пишут: «Куда им, этим советским хвастунам! У них же там, в «Советии», ни единого путного инженера не сыскать».

Между тем одна из московских газет поместила отзыв американского специалиста Джорджа Моргана, наблюдавшего за работой метростроевцев. «Восхищен работой комсомольцев! -восклицал американец. - Никогда в жизни не видел такого энтузиазма и такой смелости! Плывуны поверху и известняки в основании - наихудшая комбинация, которой боятся все тоннельщики. А они продвигаются, наращивая скорость и повышая качество работы!»

Рассказывал Вадим Борисович и о находках метростроевцев. Прокладывая тоннели под землей, находят они иногда остатки древних жилищ, бревенчатых мостовых, поделки кузнецов, гончаров, столяров и кожевников, живших в Москве в прошлые века.

Метростроевцы обнаружили основание дубовой крепостной башни, служившей когда-то для сражения русских воинов. В другом месте откопали рассеченный монгольский шлем, а в нем череп вояки из орды хана Тохтамыша. Нашли оружие мятежных стрельцов царевны Софьи - бердыши, пищали, шестоперы и сабельку шляхтича, украшенную самоцветами.

Вадим Мостовиков присутствовал при раскопках в районе Чертолья (или Черторья), близ церкви Похвалы Пресвятой Богородицы, неподалеку от Храма Христа Спасителя.

Название местности произошло от названия ручья Черторыя, вытекающего из Козьего болота (превращенного позднее в Патриаршие пруды), сбегавшего под горку вдоль нынешнего Гоголевского бульвара, а затем впадавшего в Москву-реку. Ручей, особенно после дождей, был бурным и стремительным - размывал овраги, по которым бежал, образуя промоины и ямы. «Словно черт рыл», - говорили московитяне. Потому и прозвали ручей Черторыем. А одну из прилегающих улиц близ ручья, которая теперь называется Кропоткинской, в те далекие времена, вплоть до 1658 года, называли Чертопольской. Потом по указу царя Алексея Михайловича ее назвали Пречистенкой, так как по ней была проложена дорога к Ново-Девичьему монастырю, в котором находилась икона