— Почему? Вы, женщины, всегда хотите знать почему. Почему он настаивал на наличных? Почему он не хочет продавать остальные предметы, хотя, судя по тому, как он их содержит, ему на них совершенно наплевать? Так можно продолжать до бесконечности. Давай лучше отпразднуем приобретение этого барахлишка!

— Великолепно! Впрочем, отпразднуем скромненько! Тебе еще предстоит долгий путь до дома.

— Пожалуй, ты права. Сейчас пообедаем, а часов в десять я поеду домой.

Они вернулись в магазин около шести, и Фреда поднялась на второй этаж, чтобы переодеться. Она остановила свой выбор на скромном маленьком черном платье, отделанном на плечах стразами. Когда она спустилась, Боб, взглянув на нее, восхищенно произнес:

— Да ты там всех затмишь!

Он раскрыл свои объятия, но Фреда деликатно уклонилась в сторону:

— Осторожно, я только что накрасилась! Кроме того, я умираю от голода.

— Тогда едем. Мне кажется, что сейчас я тоже не прочь плотно пообедать.

Он привез ее в загородный клуб, который когда-то был особняком богатого землевладельца. Теперь его массивный, украшенный колоннами фасад был освещен прожекторами, а дубовые полы застелены роскошными коврами. Там было несколько комнат: бар, зал для торжеств и хорошо оборудованный ресторан. Фреда прошла за Бобом в ресторан, где им показали столик. Девушка с интересом оглядела комнату, любуясь тем, как удачно мебель Викторианской эпохи дополняла тяжелую гипсовую лепнину того же периода. Возле стены стоял гигантский сервант красного дерева, над мраморным камином висело огромное зеркало, по углам высились инкрустированные перламутром этажерки, на окнах висели плюшевые шторы, и вся комната была заставлена громоздкими столами и стульями.

— Что ж, для такого интерьера больше подошел бы кринолин или небольшой турнюр, — улыбнулась Фреда.

— И в том, и в другом ты бы выглядела одинаково восхитительно!

— Сэр! Вы вгоняете меня в краску! — Она пристально посмотрела на Боба. — Хотела бы я знать, как ты выглядишь с усами и бакенбардами.

— Ужасно! Выпьешь херес или коктейль, пока будем изучать меню?

— Херес, пожалуйста. Коктейль не соответствует этой обстановке.

Боб усмехнулся:

— Не погружайся в прошлое слишком глубоко. Мебель — всего лишь имитация.

Он заказал херес, и Фреда занялась изучением меню.

— Лично я остаюсь в своей эпохе. Мне, пожалуйста, суп, семгу, жареное седло барашка и пудинг с кишмишем. Надеюсь, я сумею осилить все это?

— Думаю, легко. Насколько я тебя знаю, вряд ли ты ела днем.

— Что ж, сейчас я возмещу все, что не доела во время путешествия. Правда, на шхуне камбуз работает двадцать четыре часа в сутки — по крайней мере, в хорошую погоду. Оуэн говорил, что в плохую погоду они питаются сухарями с водой.

— Оуэн? Это еще кто такой?

— Капитан шхуны Мориса.

— Морис тебе нравится, не так ли?

Фреда не предполагала, что разговор примет такой оборот. Она сглупила, заговорив о шхуне.

— Мне он очень нравится, но дело не в нем. Я бы в любом случае не отказалась от морского путешествия, кто бы мне его ни предложил!

В некотором смысле это была правда, но, вероятно, неполная. На борту шхуны она чувствовала сильную привязанность к Морису. Но ведь существует Мона, и та ревнует! А теперь Морис, скорее всего, не останется жить в Норфолке. Возможно даже, она больше никогда его не увидит. Лучше забыть о нем.

В этот момент перед столиком возник официант, подающий вино. Боб спросил:

— Номер сорок четыре — хорошее шампанское?

— Одно из лучших, сэр.

— Отлично, тогда бутылочку.

— Полбутылки, — тихо поправила его Фреда.

— Полагаю, полбутылки будет достаточно, — неохотно согласился Боб. — Подайте, пожалуйста, полбутылки, официант.

Фреда приступила к супу и как бы между делом поинтересовалась:

— Я тебе говорила, что Морис не будет жить в Милл-Хаус?

— Нет, не говорила. Где же он будет жить?

— Наверное, на острове Мэн. У девушки, на которой собирается жениться. Она живет там с отцом и не хочет расставаться с ним.

— А я думал, у Чандлера там деловые интересы. Кажется, что-то связанное с древесиной?

— Да. Он импортирует ее в Ярмут и Кингс-Линн. А теперь начинает возить из Ливерпуля на остров Мэн.

— Что ж, тогда удачи ему. Кингс-Линн — не ближний свет, но Ярмут не так уж далеко отсюда. — Боб отставил в сторону тарелку и радостно улыбнулся. — Я тебе говорил, какая ты сегодня красивая?

— Говорил, только другими словами.

— Ты очень красивая! Где же шампанское? Я хочу выпить за тебя! Красота и ум — редкое сочетание.

— Шампанское будет, второе блюдо тоже. Прибереги свои излияния при себе, пока нас не обслужат!

— Чушь! Хороший официант глух ко всему, кроме заказов.

Тем не менее Боб замолчал. Вскоре им подали рыбу и открыли шампанское. Тогда он поднял бокал:

— За тебя! За красоту и ум!

— Спасибо, и за тебя тоже! За твои будущие удачные сделки!

Фреда осторожно пригубила шампанское.

— Замечательно! Кажется, я никогда не пила ничего более вкусного.

Она поставила бокал на стол и взяла вилку для рыбы. Жизнь хороша, если не беспокоиться из-за мелочей. Например, из-за того, что тебе не следовало быть здесь, что ты пришла сюда не с тем человеком. Она вспомнила о сандвичах с беконом, о горячем какао в большой чашке, об узкой койке и лампочке под потолком. Что она здесь делает, лакомясь свежей семгой и попивая шампанское? Усилием воли Фреда заставила себя переключиться на иные мысли.

— Как ты собираешься продавать слоновую кость, Боб?

— Ну, об этом я уже позаботился. Я выставлю коллекцию на аукцион, если, конечно, у тебя нет возражений. Бриггс и Стерн умеют проворачивать такие дела.

— Это очень надежные аукционисты. Ты, конечно, установишь самую низкую цену?

— Естественно. Думаю, цены, которые я показал тебе, для начала вполне подойдут.

— Да, разумеется. Послушай, Боб, откуда ты узнал о мистере Бивере и его коллекции?

— За несколько дней до Пасхи он зашел ко мне в магазин. Сказал, что собирается продать кое-какие предметы из слоновой кости, и предложил взглянуть на них. Когда я узнал, где он живет, мне захотелось отказаться. Но я пообещал заскочить к нему, если буду в районе Тетфорда. — Боб усмехнулся. — Хорошо, что ты не согласилась полететь со мной в Париж, иначе мы бы пропустили удачную сделку! В пасхальную субботу мне стало настолько скучно, что я поехал к нему. А как мы торговались! Он назвал мне цену, едва я появился на пороге!