Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассуждение Фейербаха технически называется «полаганием» (положительным утверждением, ср. слово «положительный»): мы утверждаем нечто существующим, так как утверждаем, что это обладает теми свойствами, которыми обладают существующие вещи. Например, мы полагаем данного человека добрым, поскольку а) знаем, что добрые люди существуют, б) видим в нем немало проявлений доброты. Но в теологии полагание никогда не считалось единственным и сколь-либо достаточным методом исследования.
Различие между божественными свойствами и божественным субъектом заключается в том, что субъект, существование не кажутся тебе антропоморфизмом, потому что ты признаешь то и другое необходимым в силу твоего собственного субъективного бытия, а свойства кажутся тебе антропоморфизмами, потому что они являются не непосредственной, тожественной с человеческим бытием необходимостью, а лишь необходимостью, обусловленной самосознанием, деятельностью мышления. Я – субъект, я существую независимо от того, умен я или глуп, дурен или хорош. Существование для человека важнее всего, субъект имеет в его представлении большее значение, чем свойства. Поэтому отрицание свойств он допускает, а существование Бога кажется ему непреложной, абсолютно верной, объективной истиной. Но тем не менее это различие только кажущееся. Необходимость субъекта заключается в необходимости его свойств. Ты являешься субъектом только в качестве определенного человеческого субъекта, подлинность и реальность твоего существования заключаются в подлинности и реальности твоих человеческих качеств. Сущность субъекта выражается в его свойствах, свойства – это истинность субъекта; разница между субъектом и свойствами та же, что между существованием и существом. Отрицание свойств есть отрицание субъекта. Что останется от человеческого субъекта, если отнять у него человеческие свойства? Даже на обыденном языке название божественного субъекта часто заменяется названиями его свойств: Провидение, Мудрость, Всемогущий.
Самосознание – важное понятие немецкой идеалистической философии, означающее способность сознания быть не только центром человеческого «я», но познавать это «я» в различных проявлениях, в том числе кажущихся противоречивыми и далекими от начального содержания «я». Так, человек осознает себя одновременно индивидуальным существом (художником или музыкантом) и родовым существом (сыном своих родителей и отцом своих детей). О единстве сознания, что это аспекты одного и того же «я», а не разные «я» в одном человеке, мы можем говорить благодаря самосознанию: что мы осознаем себя теми же в обоих случаях, что мы осознаем, как наше «я» может быть и таким, и таким.
Уверенность в существовании Бога, которое, по свидетельству многих, кажется человеку более достоверным, чем его собственное существование, не есть нечто непосредственное; она обусловливается уверенностью в качествах Бога. Христианин уверен в существовании только христианского, язычник – только языческого бога. Язычник не сомневался в существовании Юпитера, потому что не сомневался в его сущности, не мог представить себе Бога обладающим иными качествами, и считал свойства Юпитера божественно-реальными. Реальность свойств есть единственный залог существования.
Это утверждение Фейербаха спорно: ведь есть качества, которые общие у библейского Бога и Юпитера, например, всемогущество или наличие воли, или просто наличие имени собственного. Различие между христианином и язычником будет не столько в наборе качеств их божества, сколько в том, как мыслится причина, почему те или иные качества божества стали известны человечеству. К примеру, язычник возведет свой род к одному из богов, а христианин скажет, что спасен своим Богом.
Человек считает действительным то, что кажется ему истинным, потому что сначала ему кажется истинным (в противоположность вымышленному, воображаемому) только то, что действительно. Понятие бытия, существования, есть первое, примитивное понятие истины. Иначе говоря, сначала человек думает, что истина обусловливается существованием, затем – что существование обусловливается истиной. Бог есть сущность человека, рассматриваемая в качестве высшей истины человеческой. Но Бог, или, что то же, религия настолько же различны, насколько различны представления человека о своей сущности как высшем существе. Поэтому представление человека о Боге кажется ему истиной, а существование Бога высшим бытием, или вернее, вообще бытием, потому что только высшее бытие есть собственно бытие и достойно этого названия.
Фейербах обращается к «онтологическому доказательству бытия Божия» (Бог как высшая мыслимая форма бытия обладает бытием как основанием такого утверждения этой формы как высшей), но при этом говорит: различие представлений о Боге столь же неизбежно, сколь и различие представлений о человеке. В таком случае раскрытие подлинной сущности человека положит конец всем религиям.
Следовательно, существование Бога основано на его свойствах, потому что свойство Божие есть существенное свойство человека. Но каждый человек представляет из себя нечто себе довлеющее, в его качествах заключается его существование, его реальность. От грека нельзя отнять грации, не отнимая от него существования. Поэтому уверенность в существовании Бога есть непосредственная уверенность каждой религии. Насколько непроизвольно грек был греком, настолько же неизбежно его боги должны были быть греческой сущностью и действительно существовать.
Грация – латинский перевод греческого слова χάρις, Харита, которое в христианских текстах означает «благодать», дар непосредственно от Бога, милость, а отсюда и значения одаренности, таланта и грации (изящества, приятности, как бы ощущения как когда подарили что-то хорошее) в нашем бытовом смысле. Фейербах имеет в виду: грек мыслил себя одаренным. Поэтому греческая цивилизация оказалась настолько выдающейся, что легла в основу всей западной цивилизации.
Религия есть тожественное с сущностью человека воззрение на сущность мира и человека. Но не человек возвышается над своим воззрением, а оно возвышается над ним, одухотворяет и определяет его, господствует над ним. Необходимость доказательства, связь сущности или качества с существованием, возможность сомнения отпадают сами собой. Я могу сомневаться только в том, что я отделяю от своей сущности. А Бог – моя собственная сущность, и поэтому я не могу сомневаться в Нем. Сомневаться в Боге, значит, сомневаться в себе самом. Только тогда, когда Бог рассматривается как нечто отвлеченное и его свойства подвергаются философской абстракции, возникает разграничение между субъектом и его свойствами, возникает предположение, будто субъект есть нечто отличное от свойств, нечто непосредственное, несомненное, в противоположность сомнительному свойству. Но это только кажущееся различие. Богу, обладающему отвлеченными качествами, свойственно и отвлеченное существование. Существование, бытие так же различно, как и качество вообще.
