— Хорошо. Когда вас ждать?

Отлучиться из дому, тем более надолго, лучше всего днем, когда Виктор на работе. Ирина уже хотела было сказать, что может приехать часов в одиннадцать — двенадцать, но вместо этого, неожиданно для себя самой, ляпнула совсем другое:

— Когда вам удобно… Я свободна, в любое время могу.

Собственный голос показался таким жалким, неуверенным и робким, словно она не деньги собралась отдавать, а просить в долг без отдачи. «Разве можно так унижаться? — промелькнуло в голове. — Когда ты, наконец, научишься разговаривать с людьми?» На мгновение Ирине показалось, что рядом с ней находится какая-то совсем другая, новая женщина — сильная, мудрая и спокойная. Такая, какой могла бы стать она сама — и не стала…

Она прекрасно понимала, что стоило бы прислушаться к этому новому внутреннему голосу и вести себя по-другому, но все равно продолжала покорно ждать, что скажет Альвина.

— Тогда завтра в десять вечера, — отрезала она и отключилась.

Да уж, колдунья не утруждает себя излишней любезностью! Ирина еще долго сидела зачем-то с трубкой в руке. Она была недовольна собой. Ну как можно быть такой размазней? Все время идти на поводу у кого-то, жить чужой волей и не сметь заявить о собственных планах. А в результате — сплошные проблемы, как сейчас, например. Время выбрано совершенно неподходящее. Во-первых, в восемь Виктор вернется с работы, и как она сможет объяснить ему, куда собралась уходить на ночь глядя? Еще заподозрит, что она отправилась к любовнику! Хотя это вряд ли. Уж себе-то можно признаться, что ему совершенно все равно и он с трудом замечает ее присутствие. Так только — подать ужин, постелить постель, вымыть посуду…

Но даже не это главное. Ходить по городу в такое позднее время ей вовсе не хотелось. Она и так-то всю жизнь считала себя трусихой, боялась грабителей, маньяков и просто пьяных, а теперь, после своей ночной вылазки в лес, о которой так не хотелось вспоминать, и вовсе старалась не выходить из дому после наступления темноты.

А теперь вот снова придется, раз сама напросилась. Ничего не поделаешь, в десять так в десять. Ну да ладно, ничего, ведь это — в последний раз!

Ирина вернулась в кухню. После разговора с колдуньей она чувствовала себя усталой и разбитой, но готовить-то все равно надо! Как говорится, война войной, а обед по распорядку. Она снова посмотрела на мясо, истекающее соком на тарелке, и принялась решительно греметь кастрюлями и сковородками.

Нет, все-таки лучше бефстроганов!

К вечеру жара ничуть не спала, но небо затянули низкие свинцово-серые тучи. В воздухе повисла тяжелая, давящая духота. Парило невыносимо. Ветер гонял по земле клубы пыли, и понятно было, что вот-вот разразится гроза. Редкие прохожие опасливо поглядывали на небо и, ускоряя шаг, спешили поскорее добраться до дому.

Только рыженькой девушке в ярком топике, что почти бежит по улице, все как будто нипочем. Волосы разметались по плечам, зеленые глаза сверкают, и, кажется, каждая веснушка искрится, словно солнечный зайчик. Что ей гроза, ураган, тайфун, землетрясение!

Наташа Орлова летела как на крыльях, не чувствуя ног под собой. Еще бы! Такое событие… Поступила! Поступила! Столько трудов и треволнений осталось позади, зато теперь она — студентка, да не простого вуза, а МГУ, самого престижного учебного заведения в стране! Просто самой не верится.

Сегодня утром Наташа пришла к заветным дверям с замиранием сердца. Списки обещали вывесить к одиннадцати, но почему-то их там еще не было. Парни и девушки маялись от жары и скуки и коротали время кто как мог. Одни курили, травили анекдоты, кое-кто уже успел сбегать за пивом, им как будто все было нипочем! Другие волновались, просто стояли и ждали, словно боясь спугнуть свою удачу.

Солнце палило немилосердно. Платья и рубашки, промокшие от пота, прилипали к спинам, но те, кто прошел экзаменационный марафон до конца, держались стойко, и домой никто не спешил. Как тут уйти, когда, можно сказать, судьба решается? Именно сейчас выяснится, кому из них суждено окунуться в веселую и шумную студенческую жизнь, одержав первую в жизни победу, а кому — уйти ни с чем, чтобы снова и снова штурмовать эту высоту или просто смириться с клеймом неудачника. Можно, конечно, выбрать институт попроще, куда конкурс не такой высокий, как не раз осторожно советовала мама, но Наташа решила твердо — хотя бы раз она должна попытаться! Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.

Все эти дни Наташа так переживала, что даже толком спать не могла. Мама отпаивала ее валерьянкой и уговаривала, что на одном университете жизнь не кончается, если что — можно попробовать на следующий год, она же не парень, в конце концов, ей в армию не идти… И вообще, все будет хорошо, будет непременно, она ведь такая замечательная девочка, самая умная и талантливая на свете!

Но мамины утешения помогали мало. За время экзаменов абитуриенты успели не то чтобы подружиться, но познакомиться. Наташа уже знала, что папа Нины Ганской — успешный бизнесмен, мама Саши Старикова работает в мэрии, а у Валерки отец вообще фээсбэшник… По тому, как небрежно подрастающие отпрыски обращались с деньгами, на каких машинах приезжали, как одеты были девушки, видно было, что они ни в чем не привыкли знать отказа.

Среди этой поросли золотой молодежи Наташа себя чувствовала не очень уютно. В самом деле, кто они и кто она? У нее только мама, трудится бухгалтером в небольшой фирме, да бабушка-пенсионерка, и лишних денег в семье нет. В жизни ей придется рассчитывать только на себя. Она хорошо это понимала и старалась изо всех сил — записалась на подготовительные курсы и дома занималась каждую свободную минуту… На экзаменах было очень страшно — а вдруг да попадется особенно сложный вопрос?

И все-таки ей повезло. Словно кто-то нарочно подкладывал билеты, которые Наташа знала особенно хорошо! Несмотря на волнение, отвечала она вполне уверенно и на экзаменаторов, кажется, сумела произвести благоприятное впечатление. Та седая тетенька с высокой прической, что ставила ей в экзаменационный лист заслуженную пятерку по истории, одобрительно кивала и улыбалась, когда Наташа, увлекшись, начала излагать гумилевскую теорию этногенеза…

Если бы не та несчастная четверка за сочинение, ей бы вообще не о чем было волноваться. А теперь она впритык укладывалась в проходной балл, а конкурс-то о-го-го! Наташа прекрасно понимала, как много значат деньги и связи. Уж конечно, побольше, чем хорошее знание школьной программы… И все равно — никто не может запретить человеку надеяться на лучшее. Может быть, не все в жизни продается и покупается? Может быть, и у нее есть шанс пробиться?

Наконец, в половине третьего, стуча каблучками, вышла девушка из деканата и принялась развешивать листки на стенде. Заждавшиеся абитуриенты ринулись туда и тут же принялись жадно высматривать себя. Есть или нет? Повезло — не повезло? Со всех сторон раздавались то радостное «йес!», то нечто вовсе непечатное.

Протиснувшись между высоким парнем в драных джинсах (не абы как драных, а правильных, из дорогого магазина!) и девушкой со смешными косичками а-ля Пеппи Длинныйчулок, Наташа наконец-то увидела заветные списки. Ольховская, Ольгерт, Онучева… Хотелось крикнуть — а где же я? Она уже готова была разреветься и убежать, когда в самом низу страницы увидела: «Орлова Наталья Юрьевна».