– Нормально прошла, – как можно нейтральнее сказал Невский. – Жив-здоров. Все в порядке.

– Я… вижу. Весь… звенишь и сверкаешь… как гусар на параде, – Наталья Львовна медленно опустила веки. Было заметно, как тяжело дается смертельно больной женщине каждое слово. В полном молчании прошло где-то полминуты. Когда Влад уже подумал, что бабушка уснула, и когда очаровашка Юля начала подавать ему недвусмысленные знаки, кивая в сторону кухни, старушка снова открыла глаза и спросила, слегка огорошив внука вопросом:

– Мать замуж не собирается? За своего… ухажера?

– Да вроде бы нет, – пробормотал Влад. – А кого ты имеешь в виду?

– Сам знаешь… кого, – бабушка снова чуть стиснула ладонь. – Он уже почти пять лет… за ней, как хвост, ходит…

– Иосиф, что ли?! – усмехнулся Невский, поняв, о ком идет речь. – Это вряд ли. Мама его не любит. С тех пор как погиб отец, она вообще на мужчин мало внимания обращает. Говорит, не хочет иметь жалкие подделки после того, как у нее был оригинал.

– Отец твой… Невский… хоть и таксист… но… хорош, – согласилась Наталья Львовна. – Но это… все блажь бабская. Нельзя… жить… прошлым… Так и передай Вере… Я знаю, что такое… оказаться одной… на старости лет. Страшно… Скажи… пусть соглашается. Она молодая еще… тридцать девять… Все будет хорошо. Может… брата тебе родит.

Влад молчал, глядя в сторону. Представить маму с коляской он мог лишь в качестве потенциальной бабушки своего сына. Но Наталья Львовна вдруг проявила удивительную настойчивость:

– Обещай… мне… внук… Скажи, я так велела. Я хочу Вере… счастья.

– Я тоже хочу ей счастья, – произнес Влад. – Если ты настаиваешь, я, конечно, передам маме твои слова, – без особого энтузиазма пообещал Невский. – А дальше пусть она сама решает.

– Вот и хорошо… – Наталья Львовна убрала руку и вновь закрыла глаза. – А теперь пусть Юля… с дороги…

– Конечно, Наталья Львовна! – мгновенно отозвалась медсестра. – Я могу накормить вашего внука салатом «оливье» и напоить клюквенным морсом! У меня и булка свежая есть! Теплая еще!

Старушка не ответила. Невский посидел рядом с бабушкой еще немного, потом поднялся, вернулся в прихожую, взял свой «дипломат» и вслед за Юлей вошел в крохотную, но уютную кухню, плотно прикрыв за собой дверь. Выдвинул было из-под раскладного стола табуретку, но передумал, садиться не стал. Подошел к окну, отдернул штору. На улице уже совсем стемнело. Девятый час вечера. Сказал тихо, глядя на окна противоположного дома:

– Спасибо тебе, Юля. Огромное. Повернулся, посмотрел в глаза медсестре.

– За что? – пожала плечами девушка. Вздохнула. Владу показалось, что еще миг – и стянутые узким полупрозрачным халатиком упругие загорелые груди соблазнительной красотки, с треском оторвав верхнюю пуговицу, выскочат на свободу. Представ во всей своей неприкрытой сексуальности. И тогда… тогда ему будет трудно, почти невозможно удержаться.

– За бабушку, – Влад не отрываясь смотрел в зеленые глаза девушки и чувствовал, как начинает стремительно возбуждаться. – За то, что ты тратишь свое время на неизлечимо больного человека. Вместо того, чтобы, – Невский сделал паузу, – заниматься более приятными делами. Как остальные красивые девушки. Дискотека. Театр. Ресторан. Пикник на природе. Отдых, одним словом. У тебя парень есть?

– Был, – не отводя глаз, как-то отрешенно призналась Юля. – Конечно. Странно оказаться девственницей в двадцать четыре года. Я и замужем успела побывать. В Москве. Сейчас… одна. С тех пор как стала работать в «Армии спасения», у меня просто не остается времени ни на что, кроме этих несчастных.

– И тебе нравится такая… жизнь? – с некоторым, понятным каждому «изголодавшемуся» мужику, сожалением, уточнил Невский. Голос его был сух и равнодушен. Словно вместо горячего огня он вдруг с удивлением обнаружил в ладонях кусок искусственного льда.

– Да, – тихо ответила девушка. – Иногда мне кажется, что я нашла свое призвание…

Влад мысленно чертыхнулся, чувствуя, как стремительно гаснет воспрянувшая страсть. Словно этот же самый пресловутый кусок льда, выскочив из ладоней, упал ему прямо в трусы. Невский снова отвернулся к окну, пытаясь сам себя успокоить:

«А что ты хотел, собственно? Это тебе не военный госпиталь в Мурманске, где ты лежал с простреленными „калашом“ ногами и заново учился ходить, сначала на костылях, затем – опираясь на плечо соседа по палате, а после – держась за стенку. Это там каждая вторая медсестра „честная давалка“. Не считая каждой первой нимфоманки. А здесь Питер. „Армия спасения“, мать ее! Кого туда берут эти святоши для ухода за тяжелыми больными? Шизанутых, во всем разочаровавшихся баб, для которых мужики – пустое место. Этаких монахинь без монастыря. А фигурка, кукольное личико и сиськи… Разве Юлька виновата, что природа создала ее такой… удивительно красивой. А еще эти умопомрачительные духи! Кажется, „Опиум“. Для кого она ими пользуется, если парня нет? Для моей бабули? Бред. Просто ей, как любой женщине, хочется хорошо выглядеть и приятно пахнуть. Но мне от этого не легче. Видимо, придется отдохнуть от этой мысли до Риги. Там найду, с кем оттянуться. Не проблема».

– Ты будешь чай или морс? – спросила хлопочущая у столика Юля.

– Лучше чай, – сказал Влад. – А морс… пусть пока стоит в холодильнике. Я чувствую, что сегодня ночью он нам еще пригодится.

– Ты о чем, Владик? Не понимаю, – кокетливо рассмеялась медсестра. В груди и паху Влада снова сладко екнуло. Нельзя же говорить таким голосом, когда у мужика от одного твоего вида мозги закипают и гормоны безо всяких стероидов так бесятся, что хоть сразу на абордаж бери. Как там, в кино? – «Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Так что нам зря время терять?». Только вот сегодня, увы, не тот вариант.

– Я забыл сказать, – буркнул Невский. – Через час ко мне друг детства зайдет. С бутылкой. Если ты не возражаешь, мы посидим тихонечко здесь, на кухне. Пять лет не виделись. Я его у парадной случайно встретил, когда к вам шел. Витька Хиляйнен. В первом подъезде живет. Лейтенант милиции. Опер. Я зову его просто Финик.

– А-а, теперь, кажется, понимаю, – улыбнулась Юля. – Дембель обмыть – дело святое, так?

– Примерно…

– Ты мог бы и не спрашивать, – пожала плечами девушка. – Это же твой дом. Ну… почти твой. Вы, главное, только не слишком шумите, а то бабушку разбудите. Впрочем, если приступа нет, то она спит крепко. На удивление. Обычно раковые больные очень мало спят. И то после укола.

– Юль? – Что?

– Ты… э-э… ночуешь тоже здесь? Я видел в комнате раскладушку. Извини, что спрашиваю. Просто…

– Все в порядке. Не извиняйся. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Квартира маленькая, втроем не очень удобно, – протянув руку, Юля как бы случайно коснулась указательным пальцем локтя Влада. У Невского от этого мягкого кошечьего прикосновения аж дыхание перехватило. Сказывалось полугодичное отсутствие женской ласки. Влад не занимался любовью с весны, с тех пор как расстался с последней заполярной подружкой. Хорошенькая и милая студентка педучилища Вероника приревновала Влада к своей молодой мамочке и закатила настоящий скандал. Не без оснований закатила, если честно. Только Невский здесь был совершенно ни при чем. Он пришел в гости к девушке. С цветами. А подвыпившая разведенная женщина в отсутствие своей дочери предложила «накатить по бокалу шампусика». Накатили. Она сама села Невскому на колени. Обвила шею руками, как змея. И засосала – любо-дорого. Потом хитро улыбнулась, опустилась на колени, непослушными от возбуждения пальцами расстегнула Владу ремень на брюках, сняла штаны. Как тут будешь сопротивляться?! Не деревянный же ты Буратино все-таки!.. И тут, тихо войдя в квартиру, с занятий вернулась Вероника. Картинка была занимательная. Прямо из порнофильма. О примирении не могло быть и речи… А на следующий день из Североморска, расстреляв караул и прихватив три автомата, сбежали доведенные дедовщиной до истерики «караси». Все трое – русские из Казахстана. Часть морпеховского взвода бросили в оцепление. Беглецы, прятавшиеся по сопкам больше суток, на рассвете вышли прямо на них с Индейцем. Трое против двоих. Но они взяли сучат. Сумели. Одного, самого отмороженного, кончили, другого ранили, а третий, обгадив штаны и начав заикаться от страха, сдался сам. В результате перестрелки Антоха получил касательное ранение в плечо и в госпитале чувствовал себя этаким королем, отрываясь с медсестрами «по полной». Счастливчик. Невскому повезло гораздо меньше. Залечив ноги, в часть он вернулся лишь за два месяца до дембеля. И каждое утро, скрипя зубами от боли, бегал, упрямо прибавляя по сто метров. А по вечерам до изнеможения тренировался в спортуголке. Обещанных наград им с Индейцем так и не дали.