действия, которые вызовут общественное негодование и обратятся против них. Местные власти не имеют средств, а местные полицейские не располагают необходимыми навыками, чтобы провести эту операцию, поэтому, убеждал Мезенцов, выбирать двойных агентов, готовить их и руководить ими должно Третье отделение.

Во всеподданнейшем докладе, представленном императору, Особое совещание рекомендовало увеличить число жандармов и секретных агентов Третьего отделения. Кроме того, высказывались пожелания отменить ряд запретов, наложенных на жандармов при проведении расследований (в частности, запрет на обыски в типографиях без специального на то разрешения), более бдительно следить за политическими ссыльными, ужесточить меры борьбы с антиполицейской пропагандой.

1878 год, начавшийся с покушения Засулич, был продолжен другими террористическими актами. В мае был убит адъютант начальника Киевского губернского жандармского управления штабс-капитан Г.Э. Гейкинг. Покушавшийся Г.А. Попко напал на него поздним вечером, нанес удар кинжалом и скрылся от погони. Полковник В.Д. Новицкий предупреждал генерала Мезенцова, что в скором времени следует ожидать покушений на руководителей Третьего отделения. Мезенцов отвечал, что «власть шефа жандармов так еще велика, что особа шефа недосягаема, обаяние к жандармской власти так еще сильно, что эти намерения стоит отнести к области фантазий и бабьих сплетен, а не к действительности».

Генерал недооценил дерзости террористов. 4 августа Сергей Кравчинский убил шефа жандармов в самом центре столицы. После этого он вскочил в пролетку, запряженную кровным рысаком, и легко оторвался от преследователей. Третье отделение проявило полное бессилие. Кравчинский, писавший под литературным псевдонимом Степняк.

Он изложил мотивы покушения в брошюре, которая распространялась по почте. А тайная полиция не могла обнаружить преступников и даже не подозревала, что двое второстепенных участников покушения случайно попали в ее руки. На докладе исполняющего обязанности начальника Третьего отделения генерала Николая Дмитриевича Селивестрова против фразы «В городе спокойно, розыски продолжаются энергично, но все-таки не столь успешно, как бы желалось» Александр II раздраженно приписал: «Пока не вижу никакого результата». Сторонники революционного террора впоследствии отстаивали свою правоту, утверждая, что жестокость Мезенцова по отношению к народникам, которые умерли, не дождавшись суда, требовала справедливого возмездия.

Немедленно созвав очередное Особое совещание, император согласился принять чрезвычайные меры. Военно-полевым судам разрешили на месте судить тех, кто совершил нападение на должностных лиц или оказал им вооруженное сопротивление; многие чиновники надеялись, что эти судьи будут, по словам Палена, «действовать по приказанию начальства». Дела задержанных решили рассматривать сразу на закрытых процессах, а апелляций не принимать.

Военный министр Милютин одобрил эту необходимую меру. В своих мемуарах он высказывает собственную точку зрения на убийство Мезенцова, которую многие разделяли: «Убийство подобного человека не может быть иначе объяснено как сатанинским планом тайного общества навести террор на всю администрацию. И план этот начинает удаваться».

Генерал Селивестров в беседе с Милютиным признавался, что полицейская часть представляется ему «в жалком виде» из-за недостатка средств и способных сотрудников. 8 августа Комитет министров попытался исправить положение, но только в отношении местной полиции. Были выделены дополнительные средства на местную полицию в девяти «важных центрах деятельности агитаторов» и на увеличение числа «сыщиков в штатском» во всех губерниях, за исключением самых отдаленных провинций. Кроме того, было решено ссылать политических преступников, покушавшихся на побег, в Якутскую область, далекую северо-восточную окраину империи, потому что многие ссыльные, отправленные в более близкие к центру места, нелегально возвращались и возобновляли свою революционную деятельность.

Временные правила, принятые в начале сентября, давали жандармам право арестовывать всех подозрительных лиц «за участие в уличных беспорядках или сходках, имеющих политический характер», а также тех, кого они считали «политически неблагонадежными». В свою очередь начальник Третьего отделения и министр внутренних дел могли отправить арестованных в ссылку, если на то имелись «достаточные основания», предварительно поставив в известность министра юстиции.

Закон разрешал использовать чрезвычайные полномочия только в отношении явных революционеров, но он повсеместно нарушался. В каждом задержанном чиновникам мерещился убийца. Самые невероятные политические расследования оправдывались угрозой политической безопасности империи.

25 сентября генерал Селивестров был вынужден издать секретную директиву для жандармов, запрещавшую им злоупотреблять недавно полученными полномочиями на арест. Он предупреждал, что неправильное толкование жандармами закона от 1 сентября «тяжело отзовется на людях, неосновательно подвергнутых преследованию и лишенных свободы… и неминуемо возбудит против правительства общественное мнение».

Административные меры, продолжал Селивестров, в отношении политических преступников должны применяться только в том случае, если собранные улики не могут быть представлены на рассмотрение суда, т. е. если они собраны тайно и не являются бесспорными. Для тех случаев, когда улики могли быть представлены суду, оставался в силе закон от 19 мая 1871 г.

Принимая во внимание численный рост тайных сотрудников, как наружных агентов, ведущих расследования, так и секретных агентов, Селивестров особо остановился на вопросе тайных свидетельств и улик. В сентябрьской директиве говорилось, что если собранные тайно улики доказывают вину подозреваемого, государство имеет полное право прибегнуть к административным, а не к юридическим процедурам, поскольку как только дело подозреваемого передано в суд, административные меры к нему уже неприменимы.

В октябре 1878 г. начальником Третьего отделения стал генерал Александр Романович Дрентельн. Его первым распоряжением было прекратить все попытки убедить швейцарское правительство выдать Веру Засулич России. Швейцарское правительство уже отказалось сделать это на том основании, что обвинения, выдвинутые против нее, были признаны русским судом недействительными.

Дрентельн утверждал, что дальнейшие попытки вернуть Засулич и предать ее повторному суду не принесут никакой пользы, а, напротив, несомненно вызовут волну демонстраций протеста.

В конце 1878 г. обсуждался вопрос централизации полиции в целях повышения эффективности борьбы с политическими врагами империи. Представлялось необходимым создание нового органа, например Министерства полиции, которое заменит Третье отделение и в которое войдет Отдельный корпус жандармов. Этот план был продиктован глубоким недовольством Третьим отделением, которое не могло обеспечить безопасность ни своих начальников, ни императора. В марте 1879 г. террористы попытались убить генерала Дрентельна, а менее чем через месяц, 2 апреля, народник Александр Соловьев стрелял в Александра II на Дворцовой площади. Покушавшийся успел сделать три выстрела, и только неисправность револьверного прицела спасла жизнь царю.

Летом 1879 г. возникла подпольная организация «Народная воля», объединившая сторонников индивидуального террора. Пять лет борьбы научили народников основам конспирации. Они ничем не напоминали наивных агитаторов, которых легко переловила полиция во время их «хождения в народ». Организация была небольшой по численности, но хорошо подготовленной. Исполнительный комитет «Народной воли», состоявший из нескольких наиболее опытных революционеров, тщательно планировал выступления. Народовольцы без труда обходили паспортный режим, имея в своем распоряжении тысячи чистых бланков, образцов подписей, фальшивых штампов и печатей. Говорили, что получить поддельный заграничный паспорт у подпольщиков можно было гораздо быстрее, чем оформить настоящий в