- Ты прошла все психологические тесты, - ответила Косутич, пожимая плечами. - Ты прошла тест на устойчивость, хотя и не с блестящими результатами. Мы знали, что ты была верна. Мы знали, что ты хороший телохранитель. Но чего-то не хватало, чего-то, на что я не могла точно указать пальцем. В то время я называла это "жесткостью", но дело не в этом. Ты чертовски тверда.

- Нет, - сказала Депро. - Я не такая. Ты была права.

- Может быть. Но твердость все равно была неправильным словом. - Косутич нахмурилась. - Ты всегда делала свою работу. Даже когда ты перешла грань и больше не могла сражаться, ты вносила свой вклад и потела вместе с нами остальными. Ты просто не...

- Порочна, - сказала Депро. - Я не убийца.

- Да, - кивнула в знак согласия Косутич. - И я почувствовала это. Это было то, что чуть не заставило меня занести тебя в черный список. Но, в конце концов, я этого не сделала.

- Возможно, тебе следовало это сделать.

- Чушь собачья. Ты сделала свою работу - больше, чем просто свою работу. Ты сделала это, и ты - ключ к тому, что нам нужно. Так что перестань ныть, солдат.

- Да, старший сержант. - Депро выдавила мимолетную улыбку, хотя было ясно, что ее сердце не лежало к этому. - С другой стороны, если бы вы занесли меня в черный список, я бы избежала нашей маленькой увеселительной прогулки.

- И ты никогда не смогла бы стать императрицей, - сказала Элеонора.

Потемневшие от страха новые глаза цвета индиго Депро снова метнулись к начальнице штаба, и Элеонора положила руку ей на колено.

- Послушай меня, Нимашет. То, что ты есть, - это нечто противоположное порочности. Я бы назвала это "воспитанием", но это тоже не совсем правильно. Ты такая же упрямая - во многих отношениях - как и все остальные, даже Роджер. Или ты можешь вспомнить кого-нибудь еще в нашей маленькой счастливой группе, кто мог бы поставить его в тупик, как только он по-настоящему вцепится зубами?

Элеонора смотрела ей в глаза до тех пор, пока врожденная честность Депро не заставила ее покачать головой, затем продолжила.

- Но как бы нам ни следовало называть тебя, суть в том, что когда ты рядом с Роджером, он спокойнее. Менее склонен просто набрасываться и гораздо более склонен все обдумывать. И это важно - важно для империи.

- Я не хочу быть императрицей, - в отчаянии сказала Депро.

- Сатана, девочка, - засмеялась Косутич. - Я понимаю, но послушай, что ты только что сказала!

- Я деревенская девушка, - запротестовала Депро. - Фермерша из Мидгарда! Я не гожусь и никогда не была хороша в такого рода мелочных, злословящих распрях, которые происходят при дворе. - Она покачала головой. - У меня для этого неподходящий настрой.

- И что? Сколько людей делают это, для начала? - потребовала Косутич.

- Их при дворе чертовски много больше, чем одна я! - выпалила Депро в ответ, затем снова покачала головой, почти конвульсивно. - Я не знаю, как быть дворянкой, не говоря уже о гребаной императрице, и если я попытаюсь, то все испорчу. Разве вы не понимаете? - Она переводила взгляд с одной на другую, ее глаза были темнее, чем когда-либо. - Если я попытаюсь выполнить эту работу, я все испорчу. Я буду не в своей лиге. Я сделаю не то, скажу не то в неподходящее время, дам Роджеру не тот совет - хоть что-нибудь! И когда я это сделаю, вся империя провалится из-за меня!

- Ты думаешь, Роджер не думает точно так же? - Косутич бросила вызов более мягко. - Сатана, Нимашет! Ему приходится просыпаться каждое божье утро с перепугу при одной мысли о предстоящей работе.

- Но, по крайней мере, он вырос, зная, что это произойдет. У него есть опыт, подготовка для этого. Я не хочу!

- Тренинг? - Элеонора махнула рукой в пренебрежительном жесте. - Чтобы стать императором? - Она фыркнула. - Пока Джин не рассказал нам, что происходит на Старой Земле, ему ни разу даже в голову не приходило, что он когда-нибудь может стать императором, Нимашет! И, честно говоря, недоверие его матери к нему означало, что все, включая меня, всегда были очень осторожны, чтобы никогда, ни за что не намекать ему на такую возможность. Честно говоря, только недавно мне пришло в голову, насколько это, возможно, способствовало его отказу - или неспособности - признать тот факт, что он действительно был близок к престолонаследию.

Она снова покачала головой, ее глаза погрустнели, когда она подумала о том, как ужасно изменилась жизнь ее бывшего подопечного, затем снова посмотрела на Депро.

- По общему признанию, он вырос в придворных кругах, и у него, возможно, больше подготовки для этого, чем у тебя, но поверь мне, до нашей маленькой прогулки ему этого было недостаточно. Я знаю; я была той, кто должен был проводить с ним это обучение, и я не добилась большого успеха.

- Но недавно он был гораздо более решительно... мотивирован в этом отношении, и ты тоже можешь быть мотивирована. Ты видела, насколько он вырос за последние полгода, возможно, лучше, чем кто-либо другой, кроме меня и Армана Панера. Но никто не рождается с таким "мышлением"; они усваивают его, точно так же, как Роджер, и ты уже довольно убедительно продемонстрировала свою способность овладевать боевыми приемами. Это всего лишь еще один набор боевых навыков. И помни, если мы добьемся успеха, ты станешь императрицей. Нужно быть либо очень глупым человеком, либо очень опасным, чтобы перейти тебе дорогу.

- Наши дети росли бы в клетке!

- Все дети такие, - возразила Элеонора. - Вот почему ни один здравомыслящий взрослый никогда бы по-настоящему не захотел снова стать ребенком. Но клетка ваших детей была бы самой защищенной в галактике.

- Скажи это детям Джона! - взорвалась Депро. - Когда я думаю о...

- Тогда думай и о детях, которые просто встают и исчезают каждый год, - сказала Косутич. - Или закончат тем, что их тело найдут в канаве. Или изнасилованных их дядей, или лучшим другом их отца. Подумай и об этом. Это единственная вещь, о которой тебе никогда не придется беспокоиться,