– А теперь, ради всего святого, отправляйся домой, – улыбнулся Вуди, – и займись тем, чем ты обычно занимаешься, когда ты не на работе.

Так она и сделала.

Усевшись на пол посреди разбросанных повсюду частей мотоцикла, Ким зарычала от отвращения.

Она ненавидела подчищать хвосты. Дело закрыто. Она поймала плохого парня (или девочку) в течение сорока восьми часов после совершения преступления. Были зафиксированы признательные показания, а теперь эти уродцы из КСУПа хотят, чтобы она на всякий случай подтерла им задницы!

Стоун скрестила ноги и оценивающе посмотрела на запчасти вокруг себя. Все детали мотоцикла были перед ней, и когда она их соберет, то на свет появится прекрасная классическая английская машина. Все, что ей осталось, так это понять, как их собрать.

Спустя час Ким все еще сидела перед той же горой запчастей. Ее шестое чувство отказывалось успокоиться.

Неожиданно ей в голову пришла мысль. Стоун встала и взялась за ботинки.

Может быть, бессонница вовсе не связана с ее последним делом?

Ким слезла с мотоцикла и открыла ворота, которые доходили ей до груди. Казалось, что все дома на улице имеют свой собственный замызганный подъезд и небольшую лужайку. Многие жители этого клочка муниципальной земли на границе с Недертоном воспользовались «правом на покупку»[33] и выкупили достаточно большие участки земли практически забесплатно. Семья Данн тоже купила один из таких участков.

На этот раз здесь стояла тишина и не было слышно ни топота тяжелых ботинок, ни треска разбиваемой кувалдой входной двери. Была только Ким и набор отмычек.

На этот раз она прошла по дому медленнее, чем при первом посещении. Никакой спешки уже не было. Дом тщательно обыскан, из него вынесено все, что могло бы сыграть роль в расследовании. В воздухе висело ощущение заброшенности, как будто жильцы были полностью стерты с картинки. Книжки и игрушки были свалены по углам. На кухне стояли готовые к использованию миски и коробка с хлопьями. Ведь, помимо разврата, в этом доме была и нормальная жизнь. И его жительницы временами были простыми маленькими девочками.

Ким не спеша дошла до деревянной двери перед ступеньками, которые вели вниз. Она удивилась, что все они описывали это место как подвал, когда оно таковым не было. Инспектор видела подвалы в домах некоторых из ее приемных семей, которые находились в Центральных Графствах. Эти дома в просторечье называли «сросшимися», и они стояли по двадцать домов в ряд. Их строили хозяева заводов или шахт во времена промышленной революции, и в каждом таком доме размещались по шесть семей. Так вот, подвалы там были крошечными каморками, в которые вела пара каменных ступеней, и предназначались они для хранения угля.

Этот же был совсем не таким. Дом специально перестроили, чтобы создать подобный подземный этаж.

Многие мужчины мечтают о собственной берлоге, которую они могли бы назвать своим домом. О какой-нибудь беседке или отдельной комнате в доме, где они могли бы собирать модели или играть в компьютерные игры. А вот Леонарду Данну такая берлога нужна была для того, чтобы развращать своих дочерей. И то, что он кучу времени потратил на то, чтобы сделать эту берлогу удобной именно для разврата, добавляло к его порочности нечто такое, что Ким едва сдерживала рвоту.

Сейчас место было почти пустым и выглядело вполне безвредным после того, как все улики были вывезены. Но Стоун видела все таким, каким оно было во время утреннего рейда. Гимнастический мат, лампа, цифровая видеокамера. Более того, акты разврата, которые здесь происходили, насквозь и навечно пропитали пол, потолок и стены помещения.

В дальнем углу располагался стол – компьютер и диски давно увезли в участок. Теперь это помещение могло принадлежать и архитектору, и бухгалтеру, и любому другому, кто мечтал об одиночестве, чтобы подумать, сконцентрироваться или что-то создать.

Она пересекла комнату и подошла к шкафу; в нем теперь не было одежды, которую Данн выбирал для своих извращенных игр.

Во время сбора улик лампу отодвинули в самый дальний угол, но Ким хорошо помнила, где она стояла – рядом с камерой – и бросала луч света на гимнастический мат.

В голове у Стоун мгновенно возникла картинка Дейзи, которая стоит в середине этого мата и тоненьким дрожащим голоском спрашивает своего «папочку», что ей делать дальше.

Ким потрясла головой, чтобы избавиться от этого видения. Ей часто хотелось не вспоминать и не слышать некоторые вещи, но в голове у нее, к сожалению, не было отдельной кнопки «стереть».

Стоун направилась к ступеням, все еще не понимая, что ее так притягивает в этой комнате.

– Как бы мне хотелось положить этому конец гораздо раньше, Дейзи, – сказала она, глубоко вздохнув. Тень от ее руки упала на выключатель. Рука замерла, и пальцы мелко задрожали.

Она обернулась и посмотрела на лампу. Чего-то во всем этом недостает.

Отступив назад, Ким задумалась и наконец поняла, что же ее мучило.

– Черт побери, только не это! – воскликнула она, бросаясь вверх по ступеням.

Ким Стоун пролетела по участку, словно все еще сидела на мотоцикле, который уже остывал на стоянке.

Просмотровая находилась на третьем этаже.

В эту часть здания вход был ограничен. Ким позвонила в звонок и оперлась рукой о стену, глядя вверх, прямо в камеру, которая изучала черты ее лица.

Она уже хотела позвонить во второй раз, но тут раздался знакомый щелчок. Стоун открыла дверь и вошла в тамбур. Первая дверь закрылась за ней, и теперь инспектор смогла ввести цифровой код, чтобы попасть внутрь помещения.

В помещении без окон находилось восемь столов, стоявших попарно друг напротив друга. В глаза бросалось то, что здесь, по сравнению с другими помещениями участка, практически отсутствовали бумаги.

В этой комнате люди могли посекундно просматривать записи камер наружного наблюдения и другие видеоматериалы, которые использовались в качестве доказательств преступления. Хотя в случае с Данном Ким не стала бы их просматривать, даже если б ей пообещали за это все мотоциклы Японии.

– Привет, Эдди! Ты сегодня поздно? – спросила она, подходя к единственному занятому столу.

Мужчина распрямился и расправил тело, которое ссутулилось от слишком долгих часов, проведенных за компьютером. Ким была уверена, что услышала какой-то треск хрящей.

– Вы тоже, мэм?

Стоун много раз встречалась с Эдди по делам, и все в нем было средним: средний рост, вес, комплекция и даже фотография на рабочем столе. Он не был человеком, который мгновенно привлекает к себе внимание. Но как только он заносил правую руку над клавиатурой, а в левую брал мышь, все в нем преображалось и на него было любо-дорого смотреть.